A small part of mankind had the courage to try to make man into. . . man. Well, the experiment was not successful.
Поступала ли так мадам Шалабр по отношению к Робеспьеру?
Некоторые сомнительные детали его жизни дают возможность для обвинения, но тот факт, что термидорианская реакция преследовала ее из-за ее отношений с Неподкупным говорит в ее пользу. Мы видим ее, в действительности, арестованной 22 термидора, почти на следующий день после казни Максимилиана. Она поступила как узница в Таларю на улице Людовика, прежде улица Ришелье. До 25 термидора она жила здесь, затем была переведена в Сен-Пелажи. Отсюда она перешла в Бурб (или родильный дом???) 8 вандемьера III года, в Люксембургскую тюрьму 25 брюмера, в Коллеж Дюплесси 2 флореаля, 28 она вернулась в Бурб (?). Затем она была освобождена после без пяти дней года заключения. В термидоре III года можно было увидеть ее пытающейся собрать обломки ее разбросанного имущества. С этого времени у нее нет истории. Она погрузилась в неизвестность, которая год за годом подавляла ее, погребала и отделяла ее от истории. Где она умерла? Когда? Никто не знает. Остались только ее письма, спасенные от кораблекрушения времени, хрупкие клочки, несшие свидетельство ее якобинской преданности. Но где-то также в папке в архивах осталось доказательство ее женской слабости, ее отречения. Она ненавидела павшего Робеспьера, она оскорбляла мертвого Робеспьера.
Некоторые сомнительные детали его жизни дают возможность для обвинения, но тот факт, что термидорианская реакция преследовала ее из-за ее отношений с Неподкупным говорит в ее пользу. Мы видим ее, в действительности, арестованной 22 термидора, почти на следующий день после казни Максимилиана. Она поступила как узница в Таларю на улице Людовика, прежде улица Ришелье. До 25 термидора она жила здесь, затем была переведена в Сен-Пелажи. Отсюда она перешла в Бурб (или родильный дом???) 8 вандемьера III года, в Люксембургскую тюрьму 25 брюмера, в Коллеж Дюплесси 2 флореаля, 28 она вернулась в Бурб (?). Затем она была освобождена после без пяти дней года заключения. В термидоре III года можно было увидеть ее пытающейся собрать обломки ее разбросанного имущества. С этого времени у нее нет истории. Она погрузилась в неизвестность, которая год за годом подавляла ее, погребала и отделяла ее от истории. Где она умерла? Когда? Никто не знает. Остались только ее письма, спасенные от кораблекрушения времени, хрупкие клочки, несшие свидетельство ее якобинской преданности. Но где-то также в папке в архивах осталось доказательство ее женской слабости, ее отречения. Она ненавидела павшего Робеспьера, она оскорбляла мертвого Робеспьера.