Любой другой в эти дни жил в состоянии постоянной лихорадки, но не он. Этот период его жизни зафиксирован всеми его биографиями, нет ни одного примера, чтобы историки оправдывали его. Среди дикого гнева и героических страданий тех дней, он один оставался спокойным и выполнял свою работу – это была ужасающая работа. Он присутствовал при резне в Аббатстве, делал комплименты убийцам. После чего пошел домой будучи таким же спокойным, как будто возвращался с дневной прогулки. Затем мы видим его президентом якобинского клуба, членом Конвента, и членом Комитета Общественного спасения.