Но Леба почти молился, чтобы тот проснулся, вспомнив о том, что произошло тем другим вечером. Он не мог заставить воспоминания оставить его в покое. Эти губы на его губах, они были такими… обжигающими. Зачем Сен-Жюст сделал это? Почему сам он думает об этом прямо сейчас? Это были, несомненно, предательские и неверные мысли…неверно предательские, в действительности, но… это был Сен-Жюст. Это не могло быть неправильным, когда речь шла о Сен-Жюсте. С ним все что угодно было так правильно…
«Пожалуйста, проснись», - вскричал он мысленно. Но почему его друг должен проснуться? Леба был так осмотрителен, чтобы избежать этого. О, но было кое-что, одна вещь, которую он всегда мог сделать, которую он всегда хотел сделать, в тайне, естественно. Это касалось его волос; когда он шел сзади Сен-Жюста, Леба не мог перестать смотреть на них. Они казались такими мягкими. Он задавал себе вопрос, будет ли это сильно отличаться от ощущения прикосновения к волосам Элизабет.. его пальцы больше не могли сопротивляться искушению выяснить это; они приблизились и легко погладили завиток волос у уха Сен-Жюста.