Флейшман.
Она написала его, и оно было записано ее верным Лапонере,она поставила под сомнение подлинность черновика, она поставила под сомнение достоверность некоторых предложений — тех , которые выделены курсивом в тексте, следующим ниже. Это было, когда она увидела, как солнце смерти восходит для Максимилиана и Огюстена — заря восстановления. Мадам Дюпле была мертва ; Элеонора старела, забытая в каком-то уголке; и только она, сестра Робеспьеров, могла воззвать к верности памяти, чтобы свидетельствовать с блеском. Но она забыла, что ее письмо от Мессидора, II года., обвинительный акт испорченной, злобной женщины, покоится в портфеле в Архиве, и что ее запоздалое отрицание однажды будет опровергнуто этой светло-желтой находкой, оставленной эпохой Террора.
Вот письмо:
18 мессидора, II год Французской Республики
Твое отвращение ко мне, мой брат, отнюдь не уменьшилось, как я льстила себя надеждой, а превратилось в самую непримиримую ненависть, так что сам мой вид наполняет тебя ужасом. Поскольку я не могу надеяться, что ты когда-нибудь будешь достаточно спокойным , чтобы выслушать меня, я попытаюсь написать тебе. Раздавленная тяжестью моего горя, неспособная связно мыслить, я не стану браться за свое "оправдание". Однако мне будет очень легко показать тебе, что я
никоим образом не заслуживаю того, чтобы возбуждать гнев , ослепляющий тебя; но я оставляю задачу по моему оправданию времени, которое разоблачает все предательство и всю неясность.