О несчастном Кутоне.
Казалось, природа расположила Кутона ко всем добродетелям кротким, привязывающим к человечеству и делающим приятность общежития. Он имел ту щастливую физиогомию, которую по видимому чистосердечие назначило своим жилищем: голос его был трогателен, речь сладостна и убедительна; чувствительность изображалась в его взглядах, и ласковый его прием, казалось, требовал искренности и внушал доверенность.
оОт немощи, коею был он одержим, сии дарования природные сделались еще трогательнее, а особливо когда узнали, что она произошла от безмерной его любви к женщине, на коей он потом женился; нежное участие, им произведенное, стал еще живее, и ему присвояли душу так же кроткую, как его вид, чувствительную, как его взгляды, и соболезнующую как существо, которое само страждет.
Но вся сия наружная привлекательность была не что иное, как льстивое очарование, определенное к сокрытию жесточайшей и совершенно развратной души, какою никогда еще не осквернилось человечество. Под умильными чертами, под обверткою полуразвалившегося и лишенного жизни тела носил он сердце чуждое всякой чувствительности, пожираемое любочестием самым необузданным, способное ко всяким подлостям, чтобы возвыситься, и ко всяким злодеяниям, чтобы утвердить свою тиранию.