Их сын Максимилиан, крестьяне называли его "месье Максим "вырос в этом уединении; но, поскольку его мать хотела, чтобы у него были манеры джентльмена, она отправила его проводить часть года в Планкоэ с его тетей Миле, де
Нантилье.
Планкоэ был аристократическим центром; там можно было встретить нескольких почтенных дам, у которых можно было перенять все старые добрые традиции и изысканные манеры старого двора, единственными хранителями которых эти благородные дамы считали себя . Среди них были Мин, де Беде, Миля, де Равенель де Буастейль, три Миль(?) Луазель де ла Вильденеу и несколько ла Буэтардэ, де Гимжене, де Шатонеф и де Росмадек. Эти дамы, все еще трепещущие от последствий революционного вихря , встречались каждый день после полудня , чтобы обменяться жалобами и сожалениями. Легко представить эпические истории, рассказываемые на этих встречах : подвиги героических шуанов, преследуемых преступников (благородных, как герцогиня Энн, и красивых, как принц из сказки), спускающихся ночью по трубе с кинжалом в зубах и руками, покрытыми кровью, чтобы о них заботились и утешали белые руки какой-нибудь знатной леди, а на рассвете они снова начинали свою авантюрную карьеру. Все волнующие события повстанческой Бретани стали рыцарским романом, который преследовал воображение этих пожилых леди.
Юный Максим де Буаз-Лука свободно наслаждался этими историями о доблести, которой он никогда не расчитывал подражать, поскольку в целом отличался практическим складом ума. Он изучал юриспруденцию в Ренне, редко появлялся в Буаз-Лука, который был скучным местом жительства, и проводил каникулы со своей тетей. В 1808 году, когда ему было двадцать пять лет, у него был маленький рот, длинный нос, маленькие руки, каштановые волосы и элегантная фигура. Его приятная внешность и частично заимствованное красноречие покорили сердце молодой женщины, часто посещавшей строгий салон в Планкоэте. Любовные письма молодой леди все еще находятся в досье, хотя в них содержится традиционно бесполезная рекомендация: "Сожгите эти письма, я настаиваю"