Все знают эту речь, но копирую все равно из книги Берковой.
Против Мориссона выступил Сен-Жюст со следующей речью: — Я намерен доказать, что король подлежит суду; что мнение Мориссона, который отстаивает неприкосновенность, и мнение Комитета Законодательства, который предлагает
судить короля, как гражданина, одинаково неправильны; что его должно судить на основании принципов, не имеющих ничего общего ни с тем, ни с другим взглядом.
«Единственной целью Комитета Законодательства было убедить вас, что король должен быть предан суду, как простой гражданин. Я же говорю вам, что короля надо судить, как врага; что нам предстоит не столько судить его, сколько
поразить его; рто, так как он исключен из договора, связывающего французов, судебных формальностей здесь надо искать не в гражданских законах, а в международном праве.
«Некоторые из вас, не умея разобраться, увлекаются беспринципными формальностями, которые могут привести к безнаказанности короля, сделать его надолго центром внимания или наложитъ на его процесс печать чрезмерной суровости. я должен заметить, что ложные меры предосторожности, всякие (промедления, обдумывания и т. под. часто являются поистине мерами неосторожности. Если не говорить об откладывании законодательной деятельности, то самым гибельным из всех видов медлительности будет тот, который побудил бы нас мешкать, с королем. Когда-нибудь люди, столь же далекие от наших предрассудков, как мы— от предрассудков вандалов, изумятся варварству того века, когда суд над тираном был каким-то священнодействием, когда народ, прежде, чем судить тирана за его преступления, возвел его в сан гражданина. Они изумятся тому, что в XVIII веке проявлялось больше отсталости, чем во времена Цезаря. Тогда тиран был умерщвлен в полном присутствии сената, без всяких других формальностей, кроме 22 ударов кинжала; без всякого’ другого закона, кроме свободы Рима. А теперь мы почтительно приступаем к процессу убийцы народа, пойманного на месте преступления, с обагренными кровью руками. Кто придает особую важность справедливому наказанию короля, тот никогда не будет’ основателем республики. Утонченность умов и мягкость характеров являются для нас великим препятствием к свободе. Мы разукрашиваем все свои ошибки и часто в самой истине видим только приманку для своего прихотливого вкуса. «Так каждый из нас рассматривает процесс короля сквозь призму своих личных видов: одни, повидимому, трепещут наказания за свое мужество; другие еще не окончательно отказались от монархии и боятся примера гражданской доблести, который скрепил бы дух общественности ,и единства республики. Все мы судим друг друга строго, скажу даже, с яростью. в то же время, точно желая подорвать энергию народа и стремление к свободе, мы едва касаемся в своих нападках общего1 врага; зараженные слабостью или преступлением, мы озираемся друг на' друга, прежде чем нанести первый удар. Мы ищем свободы, а сами впадаем в рабство друг у друга; мы стремимся к природе и живем вооруженные, как свирепые дикари; мы хотим республики, независимости и единства, а между тем разъединяемся и щадим тирана!
Продолжение будет завтра