Продолжение письма Дидро Дашковой.
Если двор отступит назад, противники его сознают свою силу, и это не минует страшных последствий. Мы дошли до кризиса, который окончится или рабством или свободой; если рабством, то оно будет не легче константинопольской или морокской неволи. Если все парламенты будут распущены и Францию наводнят мелкие трибуналы, с толпой бессовестных и бессильных чиновников, удаляемых по первому знаку их господина, все привилегии различных сословий, сдерживающих монархию от перерождения ее в деспотизм, пали. Если б настоящий удар, нанесенный конституции, упал до изгнания иезуитов. дело могло бы кончиться; вся администрация перешла бы в руки мошенников. и мы надели бы на себя ярмо теократической власти; и отселе. менее чем в сто лет , очутились бы в состоянии самого абсолютного варварства. Писать было бы окончательно запрещено; даже не позволялось бы мыслить; и вскоре за тем было бы невозможно читать; потому что книги, авторы и читатели состояли бы под запретом.
Есть обстоятельства выше всех наших сил; они развиваются по закону строгой логической необходимости. Я уверен, что гораздо легче образованному народу отступить в варварский быт,чем варварам сделать шаг вперед к цивилизации. Кажется, и добро и зло зреют постепенно. Когда благо достигает полной зрелости, оно превращается во зло; напротив, когда зло созреет, оно переходит в добро. Но позвольте, княгиня, заметить, к чему я толкую вам об этих предметах, о которых говорилось вокруг вас с большой свободой и силой. Итак, я исполнил свое обещание; передайте мой поклон Каменской и примите от меня со всей искренностью и преданностью моего чувства.
Примечание к этому письму. Весной-летом 1770 года начинается конфликт между королем и парламентом по поводу процесса против герцога Эгийонского, коменданта Бретани. В декабре король отправляет в отставку премьер-министра Шуазеля и назначает на его место канцлера Мопу. с помощью которого пытается реставрировать абсолютизм и продолжить фискальные реформы.