Если кто вдруг забеспокоился, я жива здорова. Просто решила отдохнуть от интернета и особенно от блога. Побывала на даче. Купалась в пруду. Играла с Максиком.
И продолжаем перевод Кертиса.
Барер обращает внимание на то, что во время общей беседы в Комитете, когда некоторые из его членов упомянули о серьёзной политической ситуации и предложили средства правовой защиты, Сен-Жюст хладнокровно остановил их и выразил удивление тем, что они не доверяют ему в отношении этих предполагаемых опасностей, пожаловался, что все сердца были закрыты для него, так что он ничего не знал о том, что происходит, что он не может понять этот метод импровизации с молниями каждые несколько минут, и умолял своих коллег во имя республики вернуться к более справедливым идеям и мудрым методам. "Таким образом, - комментирует Барер, неосознанно отдавая своему противнику дань уважения, - предатель держал нас в узде, парализовал все наши действия и охладил наше рвение".
В пять утра Сен-Жюст ушел, тогда члены Комитета несколько запоздало приступили к составлению своего плана. Без сомнения, этот рассказ не следует сильно принимать на веру, особенно в том, что касается разговоров. Однако в общих чертах он правдоподобен, поскольку соответствует более ранним и заслуживающим доверие рассказам, а также потому, что он непроизвольно выставляет Сен-Жюста в довольно выгодном свете, как храброго человека выступившего против стаи разъярённых врагов, что производит совсем не тот эффект к которому стремился Барер.
Что же на самом деле сказал Сен-Жюст в этом знаменитом докладе, содержание которого возбудило у его коллег такое неестественное любопытство?
Он открыл его, последнее, что он когда-либо писал, сомнительным заявлением: " Я не принадлежу ни к одной из фракций, я буду сражаться со всеми ними". Однако от них было только одно лекарство - институты власти м гарантиями, определённо устанавливающими границы их полномочий. С чем то большим, чем неосознанное пророчество, он признал, что эта трибуна, на которой он стоит, может стать Тарпейской скалой для любого, кто предполагает, что члены правительства сошли с пути мудрости.