Кертис.
Около девяти часов их всех привели - мёртвых и раненых на носилках, Сен-Жюста, Дюма и Пейана с туго связанными руками, пешком, странных плакальщиков в странной похоронной процессии. Солдаты с трудом сдерживали напирающую толпу. Заключенные прождали четверть часа у дверей комнаты, где еще совсем недавно они правили Францией; затем их впустили и усадили в оконную амбразуру. Насмешливые ребята (?) оттесняли любопытных, которые собрались, чтобы наброситься на троих, говоря:"А теперь отойдитетэ в сторону, пусть эти господа увидят, что их король спит на столе, совсем как простой человек". Анонимный очевидец, который сообщает нам подробности, изображает лицо Сен-Жюста очень печальным и униженным, его большие глаза были полны горя. Дюма с другой стороны, был бесстрастен. Пейан пытался напустить на себя бодрый вид, хотя был сильно напуган. Сен-Жюст наклонился вперед, чтобы посмотреть на Робеспьера. Робеспьер действительно лежал на столе, положив голову на коробку с заплесневелым хлебом. Он не двигался, но часто дышал, и его мышцы подергивались от боли. Стрелки и артиллеристы насмехались над ним. "Сир, ваше величество, вы страдаете?". " Ну, мне кажется, что у тебя пропал голос, ты не заканчиваешь свою речь, которая так хорошо начиналась.
Дюма попросил у жандарма стакан воды. Пейан, взглянув на Сен-Жюста, добавил:"Вы могли бы взять три". Принесли столько, сколько хватило только на двоих и Сен-Жюст подождал, пока принесут еще. Теперь он заговорил впервые и с горечью. На несколько мгновений его взгляд задержался на экземпляре конституции в рамке, висевшим на стене. Указывая на нее связанными руками, он сказал тихим голосом, наполовину обращаясь к самому себе:"В конце концов это была моя работа". Добавив секундой спустя: "И революционное правительство тоже". Он говорил дальше, но никто не слышал, что он сказал, кроме жандарма, который стоял ближе всех и дал иронический ответ. Наконец принесли стакан воды. Сен-Жюст отпил немного и вернул его со словам: " Спасибо! ".