Каждый город и деревня должны были предоставить людей, вооружённых при необходимости топорами, пиками или вилами. Были реквизированы зерно и мука, шорные и ломовые лошади. Для курьеров были созданы эстафетные (???) посты. Сборщики налогов должны были удерживать свои средства, а не отправлять их в Париж. Все правительственные органы должны были оставаться с состоянии постоянных заседаний. В ту ночь Кутон отправил в Комитет Общественного Спасения восторженную депешу, в которой сообщал, что весь департамент спонтанно восстает в порыве патриотических чувств и что скалы Пюи- де- Дом скоро обрушатся на лионских мятежников и раздавят их.
Такой язык преувеличивает истину. Кутон несомненно сам себя обманул. Для революционных лидеров было характерно, что несмотря на очевидные доказательства обратного, они все еще верили в энтузиазм стоявших за ними людей. Они жили верой и надеждой, они подразумевали под народом нечто более высокое и благородное, чем те люди, которых они видели; если бы на них больше влияли наблюдаемые факты, они, по всей вероятности, не достигли бы того, что сделали. Следовательно по вопросам общественного мнения депутаты в миссиях редко могли дать точный отчет своему собственному правительству.
Правда заключалась в том, что Кутон столкнулся почти со всеми возможными трудностями. Прежнее сопротивление военной службе продолжалось. Приближалось время урожая, самое неподходящее для приключений. Обычные люди, едва ли способные мыслить в национальном масштабе, не понимали почему люди из Оверни должны идти помогать Парижу в борьбе с Лионом. В одной деревне крестьяне пригрозили убить любого из них, кто откликнется на призыв к цветам(???). В другой набат звонил десять дней и ни один человек не пошевелился. Виноградари оказались самыми готовыми, не столько из патриотических соображений, сколько потому, что с приближением сбора урожая они хотели, чтобы их служба закончилась как можно скорее.