Другие женщины, позже названные фуриями гильотины, с безумными глазами, и не всегда трезвые, присоединялись к толпам мужчин, чтобы выкрикивать: "Да здравствует Кутон!". Кутон был взволнован этими проявлениями поддержки. Его ждали в Париже, но он не горел желанием возвращаться. В Пюи- де- Дом все еще оставалось много работы. Теперь, когда местный кризис миновал и не нужно было тратить все усилия на создание и поддержку гражданской армии, у него оставалось больше свободы для выполнения задачи, которая действительно захватила его воображение, задачи превратить свой родной департамент в образец для Франции. Он остался там еще три недели. Этого времени было достаточно, чтобы отправить Пюи- де- Дом на путь превращения в маленькую республику добродетели. Крестьяне пели Te Deum в своих церквах, услышав о падении Лиона; они и представить себе не могли, сто завоеватели- якобинцы собираются запретить всякое отправление из религии. Весть о падении достигла Пюи-де-Дом почти одновременно с известием об отмене христианского календаря. Затем появились слухи о религиозных беспорядках в других департаментах, в соседнем Невере при Фуше и дальше на север при Андрей Дюмане. Республиканцы в Пюи- де- Дом столкнулись со своей собственной религиозной проблемой. Сотни священников прятались в горахьОверни с которых они тайно спускались с героической решимостью проповедовать религию Святой Церкви и распространять агитацию против Республики. Возникло чудовищное напряжение, которое разрядилось яростной вспышкой дехристианизации. Кутон с энтузиазмом присоединился к нападению на католическое богослужение. Если бы он не был членом Комитета Общественного Спасения, у него могли бы быть неприятности. критет 23 октября уже сделал выговор Андрей Дюмону за его антикатолическое насилие. Под руководством Робеспьера придерживались мнения, что дехримтианизация была контрреволюционным движением, спровоцированным иностранцами. Несостоятельность этой теории очевидна на примере Кутона. Кутон был почти идеальным типом якобинца, человеком, стоящим выше всяких подозрений в предательстве, бескорыстным, гуманным, способным на жалость, не эберьтстом, ни демагогом, ни взяточником. Он стал ярым сторонником дехристианизации, потому что она на самом деле соответствовала якобинским идеалам. Он не мог увидеть ее политических последствий, потому что он уехал из Парижа еще до восстания эбертистов 5 сентября.