[deputater]

Перевод
Женщина, которую он (Шнейдер) признал виновной в продаже двух пучков салата- латука по двадцать су, и таким образом в снижении покупательской способности ассигнаций, была приговорена к выплате штрафа в размере трёх тысяч ливров, шести месяцам тюремного заключения и двухчасовому пребыванию на эшафоте гильотины. Более того, Шнейдер был человеком явно распущенных нравов. Возможно он не взимал дань девушками в местах, которые он проезжал, как говорили некоторые, но его прибытие в город или деревню было не тем событием, которому могли радоваться местные семьи.
Сен-Жюст и Леба вернулись в Страсбург кт24 ноября. Учитывая то, что произошло за время их отсутствия им становилось все труднее игнорировать экстремистов или идти на компромисс с ними. Тем не менее им приходилось действовать осторожно, они были практически одни, им противостояли все народные представители в миссии за исключением одного Леманка(? Не разбираю свой почерк) и зависели от того, что делали те самые местные политики, которых они намеревались контролировать. Они пошли на уступки не против воли, потому что в принципе поддерживали некоторые цели, ради достижения которых работали наиболее воинственные партии. Незадолго до отъезда из Страсбурга они уже подписали указ, который анти немецкая партия могла поддержать. В нем женщинам Страсбурга предлагалось отказаться от своей немецкой моды, поскольку их сердца принадлежат Франции". Вскоре после возвращения , обнаружив, что антирелигиозные волнения достигли апогея, они приказали разрушить статуи вокруг храма Разума ( не в нем и не на нем, возможно, это выражение намеренно расплывчато) и постановили, что на колокольне должен быть поднят республиканский флаг. Их целью, несомненно, было спасти собор от дальнейшего разрушения. Сен-Жюст разделял религиозную политику Робеспьера. В обоих мужчинах чувствовалось благоговение (?) которое подавлялось (?) при виде католицизма на практике, но пробуждалось при виде вандализма и философских маскарадов. Французский литератор Шарль Нодье, который в то время был мальчиком в Страсбурге и время от времени видел Сен-Жюста, утверждает, что суровый молодой представитель народа, выступавший с речью перед якобинцами Страсбурга, расплакался при мысли о нарушении свободы вероисповедания и надругательстве над святыми дарами