Увы, так и не добралась до Иностранки. Так что Кертис будет только в пятницу, я надеюсь. А пока очередное письмо Елизаветы Ивановны Павлу.
22 мая 1825 г.
Я пользуюсь моментом, когда вся моя публика (то есть батюшка, Софья, Аннета, Саша, жена пастора и ее воспитанница мадемуазель Потемкина, которые 8 дней как у нас, госпожа Рыжкова, приехавшая обедать с племянницей), когда все, говорю я, на прогулке,
читать дальше чтобы ответить быстренько тайком на ваше письмо от 6-го числа, мой дражайший добрый друг. Прячусь я от Софьи, ибо, чтобы исполнить ваше поручение насчет нее, мы не сказали ей, что получили письмо от вас. Вообще, если вы захотите сказать нам нечто, предназначенное нам одним, батюшке и мне. поместите это на отдельный листок. ибо будет большим горем для нашей доброй душки, если она узнает, что есть письмо от вас и она не должна его читать. Говоря вам о ее отказе от бюро, я не думала ввести вас в расходы. мой добрый друг, иначе я, конечно, не рассказала бы вам этого; но поскольку зло сделано, надо чтобы и добро проистекло такое, как вы хотите. Бюро будет заказано и как только будет сделано (что, конечно, не будет скоро), я велю поставить его к ней в комнату, как вы хотели. И вот пришедшая мне в голову идея: устроить это к 15 июля. ее дню рождения, тогда я положу туда записочку, которую вы прислали для нее, если вы не захотите заменить ее или прибавить к ней другую, которая придет к 15-му? Это по вашему усмотрению и если ваш ответ придет вовремя.
Вы спрашиваете. дорогой друг, как поживают наши финансы? Увы! Плохо, очень плохо. Батюшка поговорит с вами о деньгах. а я об урожае. Я. кажется, говорила вам в свое время, что он должен быть крайне плох. Все, все на беду сбылось, а цены при том были настолько низкие, что даже те, кто имел урожай зерна, не хотели ничего продавать. Что до нас, мы не могли продать ничего, поскольку того, что мы имеем, едва достанет, чтобы прокормить крестьян и засеять их и ваши поля, до такой степени, что мы вынуждены были позаимствовать разного рода зерно для сева. Огороды не дали ничего, у нас совершенно нет капусты. картофеля. лука, ничего. Неизвестно ни как кормить людей, ни как питаться самим. Шкафы наши были и остаются совершенно пустыми. Надо бы все покупать, а на что? Весь год люди не получали жалования и при этом, благодаря Богу, они не ропщут и входят в наше положения. Столовые деньги ушли на покупку необходимого и уплату процентов. Сейчас время больших платежей, батюшка расскажет вам все подробно. Вообще год был весьма скверным и весьма грустным. и если нынешний будет похожим, чего сейчас есть все основания опасаться. то совсем неизвестно, что тогда станется. (В следующем году, увы.. родителям будет не до урожая...)Три месяца как наши расходы увеличились из-за детей, которые едят как мы трое и для которых мы ниоткуда не получаем ни гроша. Все же время идет, здесь не умирают ни с голоду ни от хлопот, и Бог посылает еще иногда утешения. Например, я недавно получила через Бринена новость, что граф Григорий Орлов видел мою матушку в Дрездене, что он ждал у нее возвращения со спектакля. что он нашел ее в добром здравии и провел там вечер со множеством людей. Какой груз снят с моего сердца. Борис еще не ответил на письмо, в котором я взывала к его совести, это неутешительно, но что настоящее утешение - так это письма, которые мы получаем от вас. мой добрый друг. Не проходит дня, чтобы я не пускалась во вздохи и сладостные воспоминания к годовщине каждого дня из двух с половиной месяцев. что вы провели у нас. Возвращаются с прогулки, которая оказалась короче. чем я надеялась. и я должна вас покинуть. Я делаю это, мой добрый друг, обнимая вас и благословляя со всей живой нежностью. какую навсегда питает к вам мое сердце. Прощайте. дорогой душичка.