A small part of mankind had the courage to try to make man into. . . man. Well, the experiment was not successful.
С каждой стороны по всей длине галереи стоял тихий двор – прекрасные женщины в платьях с оборками и рыцари Святого Духа (?) в полном одеянии – на обитых малиновым бархатом скамейках (?). На полу были большие куски гобеленов. Играли скрипки, грохотали пушки на площади Каррузель и звонили колокола во всех церквях. Посол продвигался вперед, рука поднята к тюрбану и голова повернута в сторону (?), что, отмечает «Меркурий», является знаком глубочайшего уважения среди турок. Затем он церемонно отвесил три поклона, почти упав в ниц, не видя ничего кроме, как он говорит в своем рассказе, того что у королевского дитя были светлые кудрявые, как и Гиацинта волосы, и оно было в величественной карете из красного дерева.
Вернувшись в свою родную страну, один из восьми бородатых нотаблей, который на коленях созерцал издалека это великолепие, мечтал о нем и много позже, преследуемый воспоминаниями о стране в которой он прожил несколько дней. Его имя было Санти Ломака. Когда у него родилась дочь, он дал ей французское имя Элизабет.
И она стала матерью Андре Шенье.
Вернувшись в свою родную страну, один из восьми бородатых нотаблей, который на коленях созерцал издалека это великолепие, мечтал о нем и много позже, преследуемый воспоминаниями о стране в которой он прожил несколько дней. Его имя было Санти Ломака. Когда у него родилась дочь, он дал ей французское имя Элизабет.
И она стала матерью Андре Шенье.
