Мой девиз для успеха в новом году

Узнай свой результат

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

catherine-catty.livejournal.com/482703.html#com...
Забавно...А мне, кстати, фильм понравился... Правда. меня поражает, как из детской сказочки сделали эпос, а из тоненькой книжечки эпопею.

---

"Со мной делайте что хотите, говорил Александр Второй воспитанницам московского Александровского института, - но Милорда моего (собаку) не трогайте..., не вздумайте стричь у него шерсть на память, как это было, говорят, в некоторых заведениях". Однако "институтки совсем отрезали шерсть не только у собаки, но даже ухитрились вырезать в нескольких местах дорогой мех от шубы Государя".

---

Комитет Общественного спасения знал еще до конца ноября, что девяносто священников были утоплены в Нанте. Каррье в своих докладах в Париж упоминал с жестоким сарказмом повторяющиеся "чудеса" на Луаре.Он не дает никаких деталей и, однако. только когда наяды прекратились в конце декабря власти в столице были проинформированны об изобретательности и обдуманном планировании с которым они проводились.Что никто не знал тогда и сейчас никто не знает, это числа жертв. Оно может быть приблиительно равно двум тысячам. Большинство и них было пленными членами вандейской армии.
Комитет вначале не сделал ничего.

---

Это - просто пересказ главы из книги Олара - о речи Робеспьера 18 флореаля. Я буду менять этот текст, когда перечитаю Мону Озуф.
Олар полагает, что Робеспьер начал сочинять свою речь, произнесенную в Конвенте 18 флореаля за год до того. Речь была огромной, но слушали ее с вниманием и прерывали аплодисментами.
Робеспьер объявляет, что военные победы Франции благотворно повлияют на принципы управления. Если раньше правительство обманывало и развращало людей, то теперь оно должно просвещать их делать лучше. Монархия –глубоко порочная система. Жирондисты, дантонисты, эбертисты – все они также были порочны и стремились испортить народ. «Они возвели безнравственность не только в систему, но и в религию». Когда еще полным ходом шла гражданская война эти негодяи «вдруг насильнически напали на алтари возвели себя в сан …фанатических проповедников атеизма». Нельзя разрушать веру в загробное воздаяние». Иначе выходит, что в мире нет справедливости. А потерявшие родных, ставшие жертвой тирании – их участью будет отчаяние. «Вы, проливающие слезы над гробом сына или супруги, утешит ли вас тот, кто скажет, что ничего не останется от них, кроме жалкого праха… Невинность на эшафоте заставляет дрожать тирана на его победной колеснице. Имела ли бы она это обаяние, если бы могила равняла угнетателя с угнетенным?».Врочем. Робеспьер утверждает, что выступает не как верующий, а как политик. И как политик он находит идею поклонения Верховному Существу полезной.»Идея Верховного Существа и бессмертия души есть неусыпный призыв к справедливости: следовательно это идея социальная и республиканская».Дехристианизация была делом рук агентов Питта (ну куда же без него). Все депутаты, разоблаченные в разное время как заговорщики были атеистами…
И – об ненавистных энциклопедистах. «Она (секта) состояла из нескольких достойных уважения людей и множества тщеславных шарлатанов… Эта секта в области политической всегда старалась ограничить права народа; а в области морали она зашла значительно дальше уничтожения религиозных предрассудков». Многие из них были не на высоте в своем общении с двором. «Они были надменны в своих писаниях и пресмыкались в прихожих». Именно этой секте французы обязаны «тем видом практической философии, которая возведя эгоизм в систему, рассматривает… успех как мерило правого и неправого, честность как дело вкуса…, а весь мир как
Родовую собственность ловких мошенников».
Впрочем, Робеспьер нападает и на католицизм, сравнивая их развратный культ с чистым деистическим культом. Этот культ должен стать национальным, в честь Верховного Существа должны учреждаться праздники. А воспитание граждан должно быть проникнуто общей религиозной идеей». И необходимо помнить о добродетели. «…Погружайте порок в небытие. Враги Республики – люди развратные».
И Робеспьер предлагает Конвенту декрет из пятнадцати пунктов. И знаменитый первый из них – «Французский народ признает бытие Верховного Существа и бессмертие души». Достойным способом поклоняться Верховному Существу является исполнение гражданами своих обязанностей. То есть, делать добро людям и «карать тиранов и изменников». Вводятся ежегодные праздники 14 июля, 10 августа, 21 января, 31 мая. Вводятся и еще 35 празднеств, празднуемых в последний день декады. Но на практике был организован лишь праздник в честь Верховного Существа. Объявляется конкурс среди народа на гимны, гражданские песни…Наиболее достойные из участников будут вознаграждены. Свобода культов будет соблюдаться. Однако если кто-нибудь. Пользуясь религиозными взглядами народа будет призывать к противоправительственным действиям, его осудят по всей строгости закона. 20 прериаля состоится праздник в честь Верховного Существа, подготовка к которому поручается Давиду. Далее слово было предоставлено Давиду и он зачитал план празднества.
Кутон потребовал, чтобы текст доклада Робеспьера был не только разослан в армии и народные клубы, но и был распечатан в виде плакатов и расклеен на улицах. «Так как нравственность народного представительства была оклеветана в глазах чужеземных народов, я требую, чтобы доклад Робеспьера и проект декрета… был переведен на все языки (надо полагать – европейские) и распространен по всей вселенной. Это предложение было принято.

---

Сама же комментировала запись с картинками и напрочь о них забыла... Первая из них приводит меня в недоумение...duplay.diary.ru/p177433877.htm

---

Поисковая фраза в сообществе. "суд над робеспьером ролевая игра". Ежели такое есть...Почему я ничего об этом не знаю?!

---

В последующие недели вандейцы, отступая от Гранвиля, двинулись назад к Луаре и Нанту. Революционеры в городе пали жертвой истерии. Ужасная скученность царила в тюрьмах, из-за которой боялись, что разъяренные заключенные сбегут. В тюрьмах было много больных и страдающих лихорадкой, казалось, что ненавистные аристократы увенчают свое злое влияние принеся в город эпидемию.
Каррье размышлял над своей идеей обходиться с контрреволюционерами как с «грузами». Приняв предложение двух местных революционеров, которые показали, как лодки могут быть оборудованы съемными люками, Каррье принялся очищать тюрьмы без судебных формальностей, топя их обитателей в Луаре. Число наяд или уничтожений полных лодок заключенных, было оценено возбужденным «свидетелем» (было несколько свидетелей этих ночных действий) в двадцать три. Тщательное историческое исследование может подтвердить, что произошло четыре таких эпизода, но поскольку они выполнялись в атмосфере секретности вполне возможно, что их число было больше. Установлено, что топили детей как и установлена садистская жестокость одного из людей, привлеченного к этой работе, отрубавшего руки жертвам, изо всех сил пытавшимся покинуть лодки.

---

Дальнейшие события делает упоминание Каррье о грузах из священников очень зловещим. Что бы ни было у Каррье на уме, сама фраза, в лучшем случае неопределенная, затерянное в очень длинном послании, сообщало мало людям в Париже. Возможно, Каррье имел в виду только, что он предполагал переместить священников на тюремные корабли на реке в Нанте, хотя почему он нуждался в моряке для этой цели – непонятно. В любом случае, совет Эро перекладывать ответственность на других мог подтолкнуть неустойчивого Каррье к крайностям. Каррье, однако, впоследствии отрицал, что получил письмо от Эро. Несколькими днями позже Каррье совещался с Сент-Андре и Приером из Марна, когда они проезжали через Ренн на пути в Брест. Они нашли его патриотичным и заслуживающим доверие представителем Конвента. По пути в Нант Каррье встретил Приёра из Кот-д’Ор, который возвратился в Париж с отчетом о взглядах Каррье. Сам Каррье докладывал Комитету 7 октября, что тюрьмы Нанта полны вандейскими партизанами. «Вместо того, чтобы развлекать себя, устраивая им судебные процессы, я должен посылать их по месту их жительства и там расстреливать. Эти ужасные примеры устрашат желающих зла». Комитет в ответ советовал Каррье очистить тело государства от циркулирующих в нем вредных жидкостей

---

Из воспоминаний одной институтки.
На закраине пюпитра была огромная дыра; в нее входил целый кулак.
Поверит ли кто-нибудь, чтоб эта дыра была проедена не мышами? Ее проела девица, ковыряя дерево концом булавки. Щепочки легко отделяются, их глотать удобно. Эта девица объела точно также стол в лазарете....

---

Наяды

---

Задолжала два отзыва, два фика и пост про культ ВС.

---

Некто Хэмпсон написал некогда книгу о Сен-Жюсте. Я смотрю сейчас рецензию на нее. Автор полагает, что Сен-Жюст был "сатанинским чудовищем. "Если грехом Люцифера была духовная гордыня, которая привела его, почти случайно, к использованию зла, как необходимого средства для достижения трансцендентного конца, Сен-Жюст был Люцифером"...
Оно, даже, как-то лестно...

---

Наяды.

---

Конец последней фразы я не поняла.
Наиболее печально известное из всех заблуждений Террора произошло в Нанте, знаменитые наяды или массовые потопления, руководимые комиссаром Каррье. Об этих делах очень ученые споры изжили себя, Каррье изображался как чудовище реакционными писателями и писателями-гуманистами, осужденный даже историками более расположенными к Революции, и все же он объект попыток реабилитации в целом не слишком успешных. Каррье, можно с уверенностью сказать, был нормальным человеком со средней чувствительностью, без необычных умственных способностей или силы характера, выведенный из себя сопротивлением, ставшим безжалостным, потому что безжалостность казалась самым легким путем разрешения сложной проблемы.
Нас интересует отношение Комитета Общественного Спасения к потоплениям.29 сентября Эро-Сешель зачел вслух Комитету письмо от Каррье, который писал из Ренна, объявившего, после рассказа о других его действиях: «Я предложил в то же время составить несколько грузов из неприсягнувших священников, которые сейчас скопились в тюрьмах и поручить контроль над ними моряку из Сен-Серван известному своим патриотизмом. Комитет прослушал письмо Каррье с «живым удовлетворением» согласно Эро, который ответил Каррье от имени Комитета, сделав замечание, что: «Мы можем быть гуманными когда мы уверены, что победим», и сказав, что представители в миссиях должны переложить ответственность за свои действия на подчиненных, обвиненных в исполнении казни.(?????)

---

Палмер.
Новое бюро общей полиции было создано в кабинетах Комитета Общественного Спасения. Это тоже была работа Сен-Жюста, его главой был его друг. Его служащим давалась инструкция быть краткими и его основной задачей было наблюдение за всеми чиновниками в государстве. Новое бюро осуществляло идею цензорства, которого Сен-Жюст требовал в своих «Республиканских установлениях». Его функцией прежде всего был надор над общественной администрацией, но на практике имело дело и с другими делами

---

Переводить буду в понедельник.

The most notorious of all aberrations of the Terror took place at Nantes, in the famous noyades or wholesale drownings conducted by the representative Carrier. Over these affairs much learned controversy has spent itself, Carrier being deicted as a monster by reactionary and humanitarian writers, condemned even by historians most partial to the Revolution, and yet subject to attempts at rehabilitation, on the wholenot very succesfull. Carrier, it may safely be said, was a normal man with average sensibilities, with no unusual intelligence or strength of character, driven wild by opposition, turning ruthless because ruthlessness seemed to be the easiest way of solving a difficult problem/
Our concern is with the relationof the Committtee of Public Safety to the drowings/ On September 29 Herault-Sechelles read aloud to the Committee a letter from Carrier, who, writing from Rennes, declared, after recounting his other operations: "I propose at the same time to make up some cargoes of unsworn priests now piled up in the risons, and to give control of them to a mariner from Saint-Servan known for his patriotism"/ The Committee heard Carrier's letter "with lively satisfaction", according to Herault, who wrote back to Carrier in the name of Committee, observed that "we can be humane when we assured of being victorious", and said that the representatives on mission should leave the responsibility for their acts to the subordinates charged with execution.
Later events made Carrier's reference to cargoes of priests seem very ominous. Whatever may have been in Carrier's mind, the phrase itself, vague at best and lost in a lengthy communication, could convey little to the men in Paris. Possibly Carrier only meant that he intended to transfer riests to prison ships in the river at Nantes, though why he should need a "mariner" for this urpose is not clear. In any case, Herault's advice that responsibility should be transferred to others may have impelled the unsteady Carrier to extremes. Carrier, however, subsequently denied having received Herault dispatch. A few days later Carrier conferred with Saint-Andre and Prieur of the Marne as they passed through Rennes on their way to Brest. They found him a patriotic and reliable reresentative. Moving on to Nantes Carrier met Prieur of the Cote-d'Or, who took back to Paris an account of Carrier's views. Carrier himself reorted to the Committee, on October 7, that the risons at Nantes were full of partisans of the Vendee. "Instead of amusing myself by giving them a trial, I shall send them to their laces of residence to be shot. These terrible examples will intimidate the evil wishers...". The Committee, in reply, urged Carrier to "purge the body politic of the bad humors that circulate in it".
In the following weeks the Vendeans, retreating from Granville, moved back toward the Loire and toward Nantes. The Revolutionists in the city fell a rey to hysteria. Horrible congestion reigned in the prisons, from which it was feared that the enraged inmates would break out. The prisons were full of fever and disease; it seemed that the hated aristocrats would culminate their evil influence by bringing pestilence to the city.
Carrier bethought himself of his idea of dealing with counter-revolutionists in "cargoes". Accepting the proposal of two local Revolutionists, who showed how boats could be equipped with removable hatches, Carrier proceeded to clear the prisons without formalities of trial, by drownings their occupants in the Loire. The number of noyades, or boatloads of prisoners scuttled, was estimated by an overwrought "witness" (there were few witnesses to these nocturnal erformances) at twenty-three; exact historical study can prove the occurrence of only four, but since they were carried on in an atmosphere of secrecy it is entirely possible that their number was greater. The drowing of childrens is well established, and also the sadistic cruelty of one of the men engaged in the work, who hacked off the arms of victims struggling to leave the boats.
The Committee of Public Safety knew before the end of November that ninety priests had been drowned at Nantes.Carrier in his reports to Paris, alluded with brutal sarcasm to the repeated "miracles" in the Loire. He gave no detailes, however, and it was only when the noyades were over, at the end of December, that the authorities in the capital were informed of the ingenuity and deliberate planning by which they were accomplish. No one knew then, and no one knows now, the number of the victims. It may have approached two thousand. Most of them were capptive from the Vendean army.
The Committee at first did nothing. That some of its members were shocked we can well imagine; Couthon, in particular, is known to have raised his voice at the green table in favor of pardoning the rank and file of Vendeans who had been "misled". But the full horror of what had happened in Brittany was not soon realised in Paris; horror, like terror, was pretty much the order of the day; the noyades at Nantes, like the fussillades at Lyons, seemed in the circumstances hardly more than incidental. In any case, at the turn of the year, the Committee was counting on the support of the Revolutionary vanguard; and so, though a few Hebertist representatives were recalled in December, others, including Fouche and Carrier, were left for a while in office.
But the Committee had a special agent in the west, Marc-Antoine Julien, a youngster only eighteen years old. Some have regarded him as a mere spy for Robespierre; actually he represented the Revolutionary Goverment, corresponded not only with Robespierre but with Barere and the Committee as a whole, and in his tour of the war-torn area worked in close cooperation with Prieur of the Marne. He reported on the conduct of the generals and the represantatives on mission, dissolved illicit Revolutionary Armies, gave instructions to local administrators, tried to combine the worshipe of Reason with a measure of decorum and toleration. In short, his assignment was to coordinate revolutionary energies in the west, and to keep them within the bounds prescribed by his superiors.
Young Julien began to complain of Carrier's actions on December 19. Writing from Vannes, fifty miles from Nantes, he either did not know of the noyades or thought them on slight importance.
Продолжение будет

---

Young gentleman, called Augustin de Robespierre
artsalesindex.artinfo.com/asi/lots/814728

---

Революционные маечки. www.zazzle.com/jacobin+tshirts