Барер о Робеспьере в 1795 или 1796.... В дальнейшем мнение автора кардинально изменилось..
"Что за тиран! Без гения, без храбрости, без военного таланта, без опыта в политике, без истинного красноречия, лишенный уважения коллег, без веры в любых просвещенных граждан, без доброты к несчастным и заботы о силе нации"

---

Нашли или нет Сен-Жюст и Леба возможным возобновить свою дружбу на старый лад, никто не знает. Амель говорит о разрыве как о "почти незаметном облаке" на фоне их привязанности, но это едва ли может быть правдой ввиду цитат из писем. Также факт то,что когда не более чем через неделю после своего возвращения из Северной армии, Сен-Жюст был послан снова в свою последнию миссию, он уехал с другими коллегами, Жиле и Гютоном.

---

Кажется вероятным, что в течении следующего года Анриетта вышла замуж. Ланн, друг Леба, бывший свидетелем на официальной регистрации рождения сына Леба, пал жертвой термидорианцев 17 флореаля III года, одиннадцать месяцев спустя. В прощальном письме, полном сообщений к его родственникам и друзьям, он писал: "Сажи ( вместо имени пропуск в печатной версии), скажи Анриетте, скажи их мужьям, что я любил их до самой смерти".

---

Приехала я себе вчера в Ленинку, села за комп....и обнаружила, что забыла распечатку из Кертиса.... Пришлось постить отрывок из статьи Честертона, который во-первых известен всем, а во-вторых есть в интернете... Да еще мне не удалось спрятать его под кат.

---

www.chesterton.ru/essays/0073.html
Социологи, криминологи и прочие тем и плохи, что, прекрасно разбираясь в собственном деле, они на редкость поверхностно и глупо судят о людях и о мире. Зная почти всё о биологии, они почти ничего не знают о жизни. Так, прославленный и недоразвитый профессор измерил череп Шарлотты Корде как образец преступного типа. Он плохо знал историю и не ведал, что, если и существует «преступный череп», у Шарлотты Корде его быть не могло. Кажется, позже оказалось, что это вовсе и не её череп; но я говорю о другом. Я говорю о том, что несчастный старик пытался связать дух Шарлотты Корде с её черепом, ничего не зная об её духе.

Однако вчера мне попался еще более грубый и поразительный пример.

В одном популярном журнале была обычная статья о том, станут ли плохие люди лучше, если разобрать на части их голову. Поскольку самые плохие люди, каких я знаю, слишком богаты и могучи, чтобы разрешить такое издевательство, рассуждения эти меня не трогают. Я всегда с сокрушением замечал, что в иллюстрациях к подобным статьям нет фотографии миллионера.

Почти все портреты являют нам линию носа или форму лба обычных и печальных людей, которые крали с голоду или убили кого-нибудь в припадке ярости. Вид у них самый разный: иногда голова квадратная, иногда круглая; иногда внимание наше обращают на то, что затылок срезан, иногда на то, что он необычайно выпуклый. Пытаясь определить, что же у всех общего, я долго искал, сравнивал, думал и пришел к выводу, что это — бедность.

Одна из иллюстраций к статье нанесла мне последний удар, развеявший мглу и убедивший меня навек, что криминолог невежественней преступника. Среди худых, измученных, но вполне человеческих лиц было лицо, обрамленное пудреным париком XVIII века. Одежда отличалась дерзкой опрятностью, принятой у образованных и незнатных людей около 1790 года. Голова была гордо поднята, губы твердо, героически твердо сжаты, глаза смотрели вперед с пугающей честностью.

Даже не зная, кто это, я мог бы догадаться, что передо мною — двойник шекспировского Брута, человек редкой чистоты, готовый использовать власть для исправления нравов; человек, которого больно задевают упрёки в непоследовательности; человек, наконец, несколько слишком гордый своей безупречной жизнью. Все это я угадал бы, даже если бы не знал, кто это.

Но я знал. Это был Робеспьер. Подпись под бледным, строгим лицом поистине поражала. «Отсутствие нравственного инстинкта», — гласила она и прибавляла, что он не знал милости (это неверно) и еще какую-то чепуху про покатый лоб, который был и у Людовика XVI, и у половины тогдашних, а также нынешних людей.

Тогда измерил я пропасть между ведением и неведением ученых. Тогда узнал, что криминология может быть не только бесполезной, но и вредной, ибо совершенно не знает материала, о котором должна говорить, — людей. Если кто-нибудь способен сказать, что у Робеспьера нет нравственных инстинктов, ему надо немедленно запретить рассуждения об этике. С таким же правом он может сказать, что этих инстинктов лишен Беньян. Да, Робеспьер был мрачен и неуравновешен, и Беньян тоже.

Но и мрачность, и неуравновешенность этих людей проистекала из того, что они слишком много, а не слишком мало думали о нравственности. Говорите, если вам хочется, что Робеспьер был безумен. Но помешался он именно на этике. Он и его соратники, строгие и смелые люди, чей ум не мог терпеть неразумия и неправды, решили, что Европа не должна задохнуться в смердящем болоте олигархий и государственных тайн Такая огромная работа не препоручалась человеку с той поры, как христианство вызволило нас из тьмы раннего средневековья. Однако они ее выполнили, тогда как никто иной этого сделать не смог.

И уж конечно, мы бы ее не выполнили. Мы не готовы встать против всей Европы ради справедливости. Мы не готовы свергнуть самый мощный наш класс так просто, словно отказываем в визе иностранцу. Мы не готовы смести одним махом крупнейшие поместья. Мы не готовы довериться самим себе в тяжкую пору развала, чтобы восстановить разумность жизни и достоинство людей. Мы не так сильны, чтобы обрести силу Дантона. Мы не так сильны, чтобы обрести слабость Робеспьера.

Кажется, мы можем сделать лишь одно: словно дети, играть на былом поле битвы, рассматривая кости и черепа тиранов и мучеников, и невинно лепетать о том, что, судя по костям, люди эти были глупы и преступны.

Я не знаю, как выглядит преступный череп, но глупый различить могу

---

Какую точность критики нужно иметь, чтобы разобраться между памятниками настоящими и предполагаемыми, чтобы сличить возражения с ответами, переводы с оригиналами; чтобы судить о беспристрастии свидетелей, об их здравом смысле, об их просвещении, чтобы решить, не исключили ли, не прибавили ли, не переставили ли чего-нибудь; чтобы уничтожить те противоречия, которые остаются, для того, чтобы судить о значении молчания противников, о том, что против них говорилось, узнать, известно ли было им то, что говорили против них, и т. д. и т. д.- Руссо тут говорит о том, что не надо по людьми писанными книгами судить о воле единого бога. Но до чего точное описание труда историка или просто фаната какой-либо эпохи.

---

Его последнее письмо в течении этой миссии из штабквартиры в Hantes, датируется 3 прериаля (22 мая). В нем:
Я ожидаю здесь твоего брата и Гато, которые приедут из Реюньона (?). Я надеюсь скоро иметь случай уехать и увидеть тебя. Тысячи приветов семье, Антриетте. Человек, который тебе известен все тот же.
На этой печальной ноте переписка подходит к концу и вместе с ней наше знание о ситуации. В его переписке существуют еще два намека на Анриетту. Леба, теперь в Париже, сообщает своему отцу 30 прериаля (18 июня) , что в предыдущий день Элизабет родила ему сына.
Мне очень жаль, что тебя нет с нами. Ты, конечно, разделил бы нашу радость . Анриетта и Дезире в добром зравии.

---

Руссо, в принципе убежденный сторонник свободы совести и полной терпимости, стоя в общефилософском плане на позициях деизма, а не материализма, вслед за Локком отказывает атеистам в гражданских правах...
. Если же кто-либо, признав уже публично эти догматы (то бишь принципы гражданской религии), ведет себя, как если бы он в них не верил, пусть он будет наказан смертью; он совершил наибольшее из преступлений: он солгал перед законами
lib.ru/FILOSOF/RUSSO/prawo.txt_with-big-picture...

---

А вот и я... Непростительно запустила свой блог. Пора исправляться.
Он пишет снова 28-го.
Я получил сегодня, мой дорогой друг, письмо от Анриетты адресованное Сен-Жюсту и мне. Сен-Жюст открыл его и прочел: он передал его мне не сказав ничего, кроме того, что оно написано только для меня. Это должно быть связано (???) с Дезире (братом Филиппа)о котором я сказал ему пару слов в другой раз, которые он, кажется, выслушал с полным безразличием... Анриетта говорит мне, что ты жалуешься на мое молчание. Очевидно вы не получили всех моих писем, так как я писал тебе почти каждый день. Это мое единственное удовольствие. Ты едва ли не одна, перед кем я могу раскрыться; здесь так мало друзей.

---

Нет на свете более гнусного явления, чем переводчик, которому видите ли лень добраться до иностранки и сделать ксерокс. Ничего, завтра все будет.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

В письме к Флоберу от 10 декабря 1877 г. Мопассан писал :"Ятребую уничтожения правящих классов.... Да, я нахожу теперь, что 93-й год был мягок, что сентябристы были милосердны, что Марат - это ягненок, Дантон - невинный кролик , а Робеспьер -голубок

---

Много контрреволюционных текстов.
rushist.com/index.php/west/675-robespierre#c8

---

Кертис.

И двумя днями позже,
Я не разговариваю с Сен-Жюстом ни о своей любви к домашним ни о его. Я с моим сердцем одинок. Поцелуй за меня Анриетту. Шилликем ласкается ко мне постоянно и я отвечаю на его любовь.

---

А вот и я. И не одна, а с Кертисом. А пока немножко цитат... Это - не цитата а пересказ. В "Триумвирах революции" Левандовский всерьез заявляет, что Сен-Жюст однажды положил руку на горящие угли... Я несколько удивилась. Даже не несколько, а сильно...
Не читала я "Сердце Марата", но судя по "Триумвирам" это будет панегирик.
А вот из книги про Шарлотту Корде... Ощущение, что автор вдохновлялся термидорианскими памфлетами....
Но всех превзошел Баррас , назвавший своего оппонета (Марата) припадочной рептилией...
...Мишле тоже считал, что, обладая повышенной чувствительностьюи постоянно подверженный нервным срывам, Марат поведением своим был более женщиной, нежели мужчиной...
Похоже для увлеченного наукой и жаждавшего славы Марата вполне мог подойти путь искрометных шарлатанов, яркие примеры которых дали Сен-Жермен, Калиостро и Месмер...
Возможно, в свое время и на жирондистов Марат ополчился также отчасти по старой памяти: в 1759 году он прибыл в Бордо, где два года прослужил гувернером в доме богатого арматора Поля Нерака; в гостиной Нерака он вполне мог встречать кого-нибудь из родственников будущих депутатов или даже самих депутутов. И не исключено, что они не сумели правильно оценить таланты молодого учителя...

---

Всех с наступающим! )))))))))))))))))))))))))))))

---

Далее. Мне сегодня лень переводить, поэтому привожу только конец письма.
... Некоторых других депутатов оскорбляли, на них нападали, но пусть предатели трепещут! Рука народа может подняться вновь. Сейчас его представители обнаруживают великий характер, мы должны стать победителями или умереть. Каждый патриот чувствует эту необходимость. Пусть наши враги возрождаются, они увидят, на каких людей они осмелились напасть.
Мое здоровье сильно подорвано постоянной тяжелой работой в эту неделю, но я надеюсь поправиться.
Я посылаю тебе речь Марата, ты увидишь, что этот человек иногда рассуждает хорошо.
Обнимаю тебя.

---

А теперь этот чертов компьютер не открывает журнал Эстеллы. Придется подождать с переводом до завтра.

---

У меня произошла трагедия. Исчезли распечатки из Кертиса.... Попробовать, что- ли попереводить журнал Эстеллы. Письмо Леба.
Наконец, мой дорогой отец, тирана больше нет. Казнь была проведена этим утром в величайшем порядке. Люди привлеченные этим главным заговорщиком, кричали: "да здравствует Нация! Да зравствует Республика! Но трагическое событие произошло накануне казни. Пеллетье, один из самых патриотичных депутатов, голосовавший за казнь, был убит. Один из королевских часовых нанес ему сабельную рану три пальца шириной: он умер этим утром.

---

Ну скорее уж новогодние каникулы. Я решила ни в чем себе не отказывать...Три дня во Владимире, два в Нижнем Новгороде...