A small part of mankind had the courage to try to make man into. . . man. Well, the experiment was not successful.
Дидро. Письмо Екатерине II
Париж, 1774.
Государыня!
Имею честь писать вашему величеству из недр своей семьи1 Отец, мать, братья, сестры. дети. внуки, друзья, знакомые - все, падая к вашим ногам, благодарят вас за те благодеяния, которыми вы меня почтили при вашем дворе. Разделив мое счастье, они, по правде, должны разделять и мою благодарность. Читая в глубине своей души, осмелюсь доложить вашему величеству, что я заслуживаю тех похвал, которые расточаю сам себе. Вот преимущество монархов - уронив свой взор на хорошего человека, они делают счастливыми и его и множество других. Таланты и добродетели вашего величества сделались содержанием наших разговоров по вечерам. Все хотят знать все. Никакое обстоятельство не кажется мелочным ни рассказчику ни его слушателям. Я не устаю по десяти раз рассказывать все одно и то же. а слушатели не устают слушать.
- У нее, стало быть. очень благородная фигура? - Благороднее и быть не может. - И в то же время, вы говорите, она очень милостива и приветлива? - Все, к ней приближавшиеся, скажут вам то же. = И вы не дрожали, входя к ней? - Ну как не дрожать, но не долго ; она сама не помнит ни о своем положении, ни о величии, а потому и всякий другой сейчас же об этом забывает. - Но она очень тверда? - Сама мне говорила, что в минуту опасности не теряет головы. - Любит слышать правду? - Настолько, что всякий осмеливается свободно говорить с нею (je condamne au mortier d'Amurat ceux qui n'oseraient pas la lui dire) - Образована она? - Дела своей империи, такой громадной, знает лучше, чем вы ваши маленькие домашние делишки - А знакома ли она с изящными искусствами? - Она говорит по-французски по крайней мере так же, как мы и знакома с нашими лучшими писателями ? - Кто же ее всему обучил? - Я ей задал этот вопрос, и вот что она мне ответила: "два великих учителя, под руководством которых я проработала двадцать лет - уединение и несчастье".
Париж, 1774.
Государыня!
Имею честь писать вашему величеству из недр своей семьи1 Отец, мать, братья, сестры. дети. внуки, друзья, знакомые - все, падая к вашим ногам, благодарят вас за те благодеяния, которыми вы меня почтили при вашем дворе. Разделив мое счастье, они, по правде, должны разделять и мою благодарность. Читая в глубине своей души, осмелюсь доложить вашему величеству, что я заслуживаю тех похвал, которые расточаю сам себе. Вот преимущество монархов - уронив свой взор на хорошего человека, они делают счастливыми и его и множество других. Таланты и добродетели вашего величества сделались содержанием наших разговоров по вечерам. Все хотят знать все. Никакое обстоятельство не кажется мелочным ни рассказчику ни его слушателям. Я не устаю по десяти раз рассказывать все одно и то же. а слушатели не устают слушать.
- У нее, стало быть. очень благородная фигура? - Благороднее и быть не может. - И в то же время, вы говорите, она очень милостива и приветлива? - Все, к ней приближавшиеся, скажут вам то же. = И вы не дрожали, входя к ней? - Ну как не дрожать, но не долго ; она сама не помнит ни о своем положении, ни о величии, а потому и всякий другой сейчас же об этом забывает. - Но она очень тверда? - Сама мне говорила, что в минуту опасности не теряет головы. - Любит слышать правду? - Настолько, что всякий осмеливается свободно говорить с нею (je condamne au mortier d'Amurat ceux qui n'oseraient pas la lui dire) - Образована она? - Дела своей империи, такой громадной, знает лучше, чем вы ваши маленькие домашние делишки - А знакома ли она с изящными искусствами? - Она говорит по-французски по крайней мере так же, как мы и знакома с нашими лучшими писателями ? - Кто же ее всему обучил? - Я ей задал этот вопрос, и вот что она мне ответила: "два великих учителя, под руководством которых я проработала двадцать лет - уединение и несчастье".