A small part of mankind had the courage to try to make man into. . . man. Well, the experiment was not successful.
Прием, оказанный Дидро Екатериной совершенно очаровал его. "Я сделал не только приятное, но и почетное путешествие, - писал он совей приятельнице Софии Воллан, - меня принимали, как представителя честных и способных людей моей страны. Я смотрю на себя как на такого представителя, когда сравниваю знаки внимания, которым меня почтили, с тем, что я мог ожидать лично для себя. Я говорил себе: ты будешь представлен императрице, ты поблагодаришь ее; через месяц она, может быть, пожелает увидеть тебя; она задаст тебе несколько вопросов, еще через месяц ты пойдешь откланяться и уедешь. Согласитесь, дорогие друзья, что именно так дело происходило бы при всяком другом дворе, кроме петербургского. Тут двери кабинета государыни открыты для меня во все дни, я вижу ее с глазу на глаз, с трех часов пополудни до пяти, а порою и до шести. Я вхожу, меня просят сесть, и я беседую также свободно, как с вами. А уходя, я вынужден сознаться самому себе, что в так называемой стране свободных людей у меня была душа раба и что я нашел в себе душу свободного человека здесь,/ в так называемой стране варваров"
27 декабря 1773 года Екатерина писала Вольтеру: "Дидро, здоровье которого еще слабо, останется у нас до февраля. Я вижусь с ним очень часто и наши беседы нескончаемы. Не знаю, очень ли он скучает в Петербурге; что касается меня, то я беседовала бы с ним всю жизнь без скуки. Я нахожу у Дидро неистощимое вображение и отношу его к разряду самых необыкновенных людей, какие когда-либо существовали"
27 декабря 1773 года Екатерина писала Вольтеру: "Дидро, здоровье которого еще слабо, останется у нас до февраля. Я вижусь с ним очень часто и наши беседы нескончаемы. Не знаю, очень ли он скучает в Петербурге; что касается меня, то я беседовала бы с ним всю жизнь без скуки. Я нахожу у Дидро неистощимое вображение и отношу его к разряду самых необыкновенных людей, какие когда-либо существовали"