[тереза-с-севера]

Продолжение другого письма Дидро Екатерине. Начинающегося со слов: " Государыня. Какой мир! Какой славный мир. И тут об учебных заведениях, созданных по проектам Бецкого. То есть моя тема.
Саллюстий, самый глубокий историк после Тацита, говорит: "Я много читал, я много слушал; я долго размышлял над тем, что народы совершили великого как во время мира, так и во время войны. Я спрашивал себя о средствах, которыми приведено в исполнение столько удивительных предприятий, и пришел к убеждению, что все эти результаты были делом нескольких лиц. Не громадные корпорации, а великие люди создают великие дела.
Народы слабые становятся сильными под руководством знаменитых вождей. Народы сильные впадают в ничтожество при правителях глупых и ленивых.
Вам предстоит воспитать молодую наций; нам - обновить старую. Наша задача может быть невозможна. Ваша - конечно очень трудна; да не отвлекает Вас Небо от нее ни на минуту и да дарует Вам полное спокойствие на те 36 лет, в которые Ваше величество честным словом обязались занимать престол России.
Но кстати, по поводу честного слова: Ваше Величество несколько поколебали доверие, какое я имел к Вашему слову. Вы не погнушались подписать договор, который некий философ осмелился вам предложить. И что же? Этот договор был нарушен по всем пунктам, точь в точь как бывает с договорами между государями. Ах, если б Турки узнали об этом! В этом договоре было сказано, что Императрица возвратит этого философа под кров его таким, каким он был, когда оттуда выехал. Случилось совершенно противоположное. Он поехал, погостил, вернулся, не раскрыв своего кошелька. Даже все маленькие убытки, которые он потерпел в пути, были покрыты; весьма любезный и образованный проводник, которого ему дали, смеялся над его протестами; и вот, Государыня, каким образом в этом договоре, как и во всех других, ничего не оказалось священного, и сильнейший по обычаю, предписал свой закон слабейшему.
Прощаясь с Вашим Величеством, я предсказал Вам, что меня еще шесть месяцев отделяют оо моей страны. Я ошибся только на один месяц, я разъезжаю уже седьмой.
Планы и уставы Ваших заведений напечатаны и скоро появятся. В непродолжительном времени Вам будет представлено одно из превосходнейших и полезнейших произведений когда-либо существовавших, по крайней мере для тех, кто умеет взвешивать произведения человеческого ума на весах разума. Это произведение - Ваше. Надеюсь, что Вашему величеству полюбится русская мудрость в французском костюме.
Повторю Вашему величеству то, что пишу об этом генералу Бецкому. Невозможно, ч то б не благословляли и в империи и среди других народов, государыню , давшую такие уставы. Если она упрочит их своим постоянством, то обессмертит себя тем, что сделала столько добра. Если же встретятся препятствия, иногда непреодолимые даже для могущества царей, она обессмертит себя тем, что желала сделать это добро.
По случаю почестей, возданных с Вашего соизволения сенатом генералу Бецкому за то, что он достойно содействовал Вам, я напечатал: что если время и твёрдость Вашего Величества доведут учреждения Ваши до возможной для них степени совершенства, которой они большей частью уже и достигли, то подобно тому как некогда посещали Лакедемонию, Египет и Грецию, станут посещать Россию, но любопытство при этом будет и заноннее и лучше возграждено, и я не отрекаюсь от этих слов. Ликург образовал вооруженных монахов; его законодательство было дивной системой жестокости. Ваше - основано на человеколюбии. Он образовал грозных диких зверей. Вы стараетесь образовать честных граждан и защитников отечества, которые будут страшный на войне и любезны в обществе.
Среди всеобщего разрушения нашего министерства, я почувствовал как мое присутствие могло быть полезно детям моим, но я выдержал характер. Я боялся только одного упрека со стороны Вашего Величества, чему Вы не удивитесь. Теперь, исполнив свою задачу, я вернусь к ним; я опять расположусь под своим кровом, окруженный теми книгами, которыми обязан благоденяниям Вашего Величества. Мои сограждане не о многом могут меня спрашивать, потому что я не дождался этой минуты, чтоб беседовать с ними о Вашем Величестве.
Вы получили маленький нравственный кодекс, о котором я говорил Вам. Желаю, чтоб Вы не были им недовольны. Он отличается простотою слона и последовательностью мыслей. Он основан на существовании Божества, в которое Вы верите. Ваше Величество желаете, чтоб был великий Зритель, наклоняющийся над землею, чтобы следить за ее движением. Вы желаете на небесах - одобрителя Вас достойного. Я, ничтожное создание, укрываюсь и иду как будто никто не глядел на меня. Если б я не выполнил некоторых поручений, данных мне Вами, то виною была бы не забывчивость. Вы желали, кажется, чтоб я начертал Вам план двух характерных комедий, чтоб я устроил Вам приличный маленький театр для детей; чтоб я Вам прислал устав нашей консультационной юстиции, наш уголовный кодекс, наши водяные и лесные уставы и что можно собрать о нашей полиции, и разве Ваше Величество потеряете одного из вернейших слуг своих, это будет сделано.
Если Ваше Величество не нашли нужным принять услуги нашего анатома девицы Бирон, то я не думаю, чтоб Вы были оскорблены ее предложениями.
Письмом от 9-го мая этого года генерал Бецкий, которого Вы позволили мне называть Вашим великом Сфинксом, объяснился вполне определительно о переделке Энциклопедии. Он сообщил мне, что это план решённый Вашим Величеством. Радуюсь тому. Итак мне можно будет исправить дурачества г. аббата Шанна и г. кавалераЖоеура, поднять это произведение на высоту первоначально задуманного плана и заменить именем великой и достойной монархии имя обыкновенного министра, лишившего меня свободы чтоб исторгнуть у меня знак уважения, на который он не мог рассчитывать по своему достоинству.
Ваше Величество может быть скажете, что у меня жестокая память, потому что я твердо помню данное мне позволение прислать Вам маленькие сочинения, худы ли, хороши ли они будут, которые мне оставалось написать. Они покажутся немножко запоздалыми, но не беда.
Некоторые из них будут из Гааги; пока там печатались ваши статуты, я занимался чтением Тацита; и из этого вышел памфлет под заглавием: маргинальные заметки государя на историю императоров.
Я перечитал Ваш наказ, данный собранию депутатов для составления законов; и я имел дерзость прочесть его с пером в руках.
И вот, чтоб скорее возвратится к своей школе, я набросал маленький разговор между маршальшеб и мною. Это несколько страниц на половину серьёзных, на половину веселых.
Очень боюсь, что мое предсказание исполнилось, что у меня в Риге снова явилась та жалкая, робкая душонка, которую я было оставил там, и что я снова становился подленьким по мере того, как удалялся от Вашего дворца и подъезжал к дому г. генерал прокурора.
Помню, сказанное мною Вашему Величеству, что я имельдушу раба в стране именующихся свободными и обрел душу свободного человека в стране называемых рабами. Это не было слово придворного льстеца, это было слово правды, и я уже здесь это замечаю.
Тысячу раз прошу прощения у Вашего Величества в том, что моё письмо так длинно. Я забываю, что время отдыха для Ваших армий сделается началом ваших настоящих трудов.
С глубочайшим благоговением остаюсь Вашего Императорского Величества всепокорный, всепослушный и преданнейший слуга.
Дидро.
Гаага, 13- го сентября 1774 г.
Ваше Величество не дозволите ли мне напомнит Вам о Нарышкине, прокуроре горного ведомства. Это долг, оставшийся за мною в Петербурге, на счету Вашего Императорского Величества

@темы: энциклопедисты