Перевод. Предупреждаю, о Сен-Жюсте почти ничего нет, только об Эро.
читать дальшеДа и не было практической политикой, что Сен-Жюст считал Эро виновным в предъявленных ему обвинениях, отказался от всякой связи с ним и предоставил его самому себе. По правде говоря, Эро не был образцовым человеком. Он был так внушаем (?), что было почти невозможно сказать во что он верил. Некоторые из его произведений, Теория честолюбия и Декламация о размышлениях (?) , написанные с аристократическим бездельем (?) могут заставить задуматься о том, мог ли он быть искренним. Он был дворянином по происхождению, этот факт вполне мог побудить его в 1793 году в целях самозащиты провозгласить более передовые доктрины, чем те которые ему на самом деле нравились, это прослеживается во всяком случае даже в его самых патриотических поступках. В Париже он связался с некоторыми н горячими иностранными головами, а в Эльзас взял с собой в качестве любовницы женщину, муж и шурин которой были эмигрантами. Однако именно фракционная политика побудила Фабра д'Эглатина обвинить Эро в сговоре с иностранцами против Республики. Нет никаких оснований предполагать, что у Эро было какое-либо намерение совершить предательство. Но он не пользуется благосклонностью современных робеспьеристов, которые вкратце придерживаются мнения, что Робеспьер всегда был прав. Альберт Матьез, глава робеспьеристской школы приложил особые усилия чтобы доказать, что Эро был эбертистом и ультралевым. Профессор Матьез в своих эрудированных исследованиях не был равнодушен к соблазнам факультетской политики, поскольку профессор Олар, занимавший почетную кафедру в Парижском университете имел несчастье назвать Эро дантонистом, тем самым продемонстрировав острому глазу своего соперника удручающее незнание предмета. Эльзас предлагает лабораторию(?) для оценки степени экстремизма Эро. То что сделал Эро в департаменте Верхнего Рейна можно сравнить с тем, что сделал робеспьерист Мен-Жюст в Нижнем Рейне.