Никто меня не любит, ни жалеет, лайков не ставит. Но я добрая и желаю всем весны и котиков...

---

Опять дайри глючат. Это у них хроническое.
Развлекаюсь теп, что строю наполеоновские планы на весну. В апреле поеду в Гороховец. Давно туда собираюсь, но пока дни короткие и холодно.
В мае съезжу во Владимир, на пару дней. На один из них забронирую номер в какой-нибудь Суздальской гостинице. Съезжу в Муромцево - посмотрю замок графа Храповицкого
В мае дни рождения у отца с мачехой, соответственно 12 и 15, у одной моей московской знакомой, у Нинетт, и , конечно же - самое важное - у Робеспьера. И вроде в мае начнется дачный сезон.

---

Вольтер и дело Сирвена. Биобрафия Вольтера Берковой.
В городке Кастре, в Лангедоке, жила протестантская семья Сирвенов, состоящая из отца, матери и трех дочерей. Младшая из них, Елизавета, слабоумная истеричная девушка, попала под влияние католического духовенства. Монахини одного из соседних монастырей заманили ее к себе и стали усердно обращать заблудшую овцу на путь истины. Они довели больную до состояния мистической экзальтации, в котором Елизавета видела галлюцинации и занималась самобичеванием. Через несколько месяцев Елизавета вернулась к родителям в невменяемом состоянии. За ней пришлось тщательно следить, даже запирать ее во время припадков. Монахини стали распространяь слухи о дурном обращении родителей с дочерью. Епископ тулузский, подстрекаемый фанатиками, потребовал, чтобы родители не мешали Елизавете посещать католическую церковь. Тогда Сирвен объявил, что он ничего не имеет против обращения дочери в католичество и готов сам отвезти ее к епископу. Но прежде чем он успел привести в исполнение свое намерение, он узнал, что Елизавета пропала без вести. Через несколько дней тело бедной девушки нашли в колодце , куда она бросилась в припадке психического расстройства. Это было 6 января 1762 г.
Дальше повторилась чуть не буквально история Каласа. Кто-то пустил зловещий слух об убийстве и скоро все католическое население Лангедока было убеждено , что Сирвен утопил свою дочь за то, что она хотела перейти в католицизм. Местные власти отдали приказ об аресте Сирвена. Терроризированные примером Каласа, Сирвен с семьей бежали в темную зимнюю ночь. без теплой одежды, без денег. После невероятных лишений через несколько месяцев семья добралась до Швейцарии. Между тем на родине их судили и приговорили обоих родителей к виселице, а дочерей - к пожизненному изгнанию. Бегство Сирвена послужило в глазах судей сильной уликой против него. 11 сентября 1764 г. на городской площади Мазамета была проделана гнусная комедия казни: в присутствии многочисленных зрителей были повешены две куклы. изображавшие самого Сирвена и его жену, а две другие куклы, представлявшие дочерей, как бы наблюдали это зрелище.
Очутившись на швейцарской почве, семья Сирвена сейчас же поспешила к тому, кто в это время уже пользовался репутацией великодушного защитника всех гонимых за веру. После первого свидания с ними Вольтер пишет Дамилавиллю: Представьте себе четырех овечек, которых мясники обвиняют в том. что они зарезали ягненка. Столько горя и страданий совершенно не поддается описанию!
Вольтер мог только с обычной своей готовностью предложить несчастной семье свой кров и материальную поддержку. Выступать открыто в их защиту не имело смысла раньше, чем кончится дело Каласов; новая попытка могла ослабить шансы на успех перой. В селе Сирвенов оказалось еще трудней добиться пересмотра, чем в процессе Каласа. Ведь из Сирвенов никто не был ни колесован, ни повешен, а сам по себе религиозный процесс был обычным явлением. Понятно, что расшевелить общество будет не так легко, да и собирание материалов наталкивалось на массу препятствий со стороны монахинь. Однако, Вольтер все же до конца дела Каласа привлекает к Сирвенам внимание своих друзей, обращается к тому же Эли де_Бомону с просьбой составить меморандум по этому делу. После оправдания Каласа Вольтер с новой энергией поднимает кампанию за Сирвена. Он обращается к общественному мнению, выпускают брошюру "О детоубийствах, приписанных Каласу и Сирвену", и уже начинает надеяться на скорую победу. Как вдруг грянула новая беда, которая поглотила все его внимание и заставила отложить на второй план дело Сирвена.
То была казнь юного де Лабарра..
И далее
Зато его усилия в деле Сирвенов увенчались полным успехом. В 1771 г. приговор тулузского парламента был кассирован и Сирвен признан невинным. В то время как для реабилитации Каласа потребовалось три года, на реабилитайию Сирвенов ушло девять лет.

---

Каждому корпусу ежедневно будет выдаваться два разрешения на подачу жалоб в штаб; солдаты, несущие их, должны покинуть город к 5 часам вечера. Было ясно, что Сен-Жюст не предлагал чтобы коридоры штаб-квартиры были переполнены бездельниками и ворчунами. Утверждалось, что женщинам строго запрещался въезд в лагеря, что к мужчинам с венерическими заболеваниями применялись строгие наказания и что офицеры и солдаты были обязаны под страхом смерти немедленно отправлять прочь распутных женщин, которым он представился; солдат тридцать шестой дивизии, сохранивший свою любовницу, был расстрелен. Такого же рода было и воззвание, выпущенное в Консолье, 27 флореаля. Его стремительная энергия заслуживала цитирования.
Солдаты,
Мы призываем вас к строгой дисциплине, которая одна может принести вам победу и которая сэкономит вашу кровь; среди вас произошли злоупотребления; мы решили подавить их. Те, кто провоцирует расформирование пехоты перед вражеской кавалерией, те, кто покидает строй перед боем или во время отступления, будут немедленно арестованы и наказаны смертью.
Все пункты расквартирования будут патрулироваться, бродящие солдаты будут опознаны и арестованы, если они обратятся в бегство, по ним будет открыт огонь.
Солдаты, мы несем вам правосудие, мы накажем тех, кто отказывает вам в нем; мы разделим ваши труды, но того, кто пренебрегает своим долгом, постигнет скорая смерть.
Презирайте врага перед собой; слабоумный тиран нанимает их; у него есть только трон, трофеи победы (?) - и победа ведет нас вперед.

@темы: Сен-Жюст, Кертис

---

Накануне кончины его (Дидро)посетил духовник из церкви св. Сульпиция и потребовал покаяния в еретических заблуждениях, что. по его мнению, "произвело бы благопрятное впечатление". Дидро ответил: "Я верю. господин кюре. - произвело бы благоприятное впечатление. Но признайтесь, это было бы бесстыдной ложью с моей стороны".

---

И вот вам Кертис.
Назначения обычно производятся в следующей форме: Представители народа в Армии Севера из-за хороших отчетов, представленных им о гражданских добродетелях и талантах гражданина Фузилера, командира первого батальона 56-го полка, назначают его бригадным генералом и постановляют, что он должен пользоваться вознаграждением, соответствующем этому рангу.
Когда представители Конвента желали предпринять какие-либо подобные действия, их полномочия заменяли полномочия военных командиров. Три назначения касаются звания бригадного генерала, одно - генерал-адъютанта, одно - капитана, одно - комиссара-ордонанса (?). Почтмейстер вознаграждается за свой патриотизм и аккуратность в службе обещанием первых шести лошадей, взятых у врага, которые будут использованы для его ретрансляций и, в частности, для обслуживания представителей народа и армии. Таким образом, одним выстрелом были убиты два зайца. Подполковник с почетом уходит в отставку после долгой службы, а бригадному генералу сухо приказано отправиться в Париж в военную комиссию, "армия Севера в данный момент не нуждается в его услугах".
Восемь указов касаются судов, арестов и казней. Военные комиссии, предусматривающие отмену суда присяжных, были созданы в Реюньоне, Мобеже и Авенне, причем двум последним было поручено в случае осады расстреливать любого, кто предложит сдаться до того, как место подвергнется штурму. Главной заботой этих декретов была военная дисциплина; только в одном из них содержится какое-либо упоминание о контрреволюционерах и нет упоминания о гильотине.
Три другие меры также связаны с дисциплинарными правилами. Одна из них, изданная первой (Нойон, 13 флореаля), предусматривала, что местный командир должен арестовать хирургов из военных госпиталей, которые оставили свои обязанности, чтобы бродить по городу без разрешения. Вторая (Reunion, 14 флореаля) также была связан с поддержанием боевого духа армии. Каждому солдату, не прикрепленному к гарнизону или штабу, под страхом смерти запрещалось входить в штаб без разрешения.

---

Пока болею, буду переводить Кертиса. Благо у меня есть распечатка его главы про последние миссии . Антуана. Нудно, правда.

@темы: личное

---

Схватила видимо грипп. Температура 38,3. Не получится сходить в дом учёных завтра. Лежу пью чай и бульон. Читаю "Трое в лодке". Надеюсь, к среде буду в норме. А на выходных съезжу во Владимир Суздаль. Погладьте меня по головке, а?

@темы: личное

---

Вывесила на дыбре фото из Коломны

---

Из предисловия к романам Дидро.
Он замечал, что русский народ - это народ исторически восходящий, полный творческих сил. и на склоне лет принялся за изучение русского языка, чтобы в подлиннике ознакомиться с сочинениями Ломоносова, Сумарокова и Хераскова....

---

«Нам говорят, что король подлежит суду трибунала, как и всякий гражданин; но трибуналы введены только для членов гражданского общества. Какое право имел бы трибунал вернуть стране господина, оправдав его? Как мог бы
он ссылаться на общую волю? Граждане, трибунал, который должен судитъ Людовика XVI—не судебное учреждение, это—политический совет; законы, которыми мы должны руководиться,—это законы международного' права. Судить
его должны вы. Людовик—чужой среди нас; он не был гражданином до своих преступлений, он не пользовался ѵ избирательным правом, не отбывал воинскую повинность; тем менее его можно назвать гражданином, после всех его
преступлений. Какое вопиющее нарушение правосудия—возвести короля в звание гражданина только для того-, чтобы осудить его! Обыкновенно человек, совершив преступление, выходит из гражданского общества; а Людовик войдет
#в него именно благодаря своим преступлениям! Не упускайте из виду, что в каком духе вы осудите короля, в таком же и устроите свою республику. Теория вашего суда будет теорией вашего правления; мера вашей философии в этом процессе будет и мерой свободы в вашей конституции. «Повторяю еще раз, короля нельзя судить по законам страны, или, вернее, по гражданским законам. Законы Рима не давали никаких оснований для суда над Тарквинием, законы Англии—-для суда над Карлом I. Их судили на основании международного права, с. ними поступали как с чужестранцами, как с врагами: вот ,что оправдывало эти расправы, а вовсе не пустые формальности, в принципе которых лежит соглашение граждан, выраженное в общественном договоре.
«Приговор над бывшим королем нет надобности предлагать на утверждение народа. Народ может, конечно, устанавливать законы по своей воле, ибо они важны для его счастья. Но стереть преступления тирании не в силах даже народ: право восстания против тирании есть право личное— весь державный народ не мог бы принудить и одного гражданина простить тирану. Если допустить, что вы великодушно- оправдаете его, тогда, действительно, ваш приговор должен быть подвергнут ратификации народа; ибо если даже акт верховной власти не может заставить хотя бы одного гражданина простить тирану, то тем более ваш приговор не может быть обязателен для всего державного народа.
«Но поспешите судить короля; ибо нет гражданина, который не имел бы на него такого же права, какое Брут имел на Цезаря. Подобный поступок по отношению к этому чужестранцу был бы не. более достоин наказания, чем убийство Леопольда или Густава. Людовик—второй Каталина. Его убийца, подобно римскому консулу, считал бы себя спасителем/отечества. Вы видели его коварные замыслы, вы видели его армию; этот предатель был королем не французов, а кучки заговорщиков. Он втайне производил набор рекрут, он имел своих особых агентов, он смотрел на граждан как на рабов, он был гонителем всего честного и мужественного; он—убийца в Нанси, на Марсовом поле, в Куртре, в Тюльери. Какой внешний враг сделал нам больше зла? Его необходимо судить поскорее; этого требует благоразумие и здравая политика. В нас стараются возбудить сострадание, скоро здесь будут покупать слезы, как на погребальных шествиях в Риме, будет сделано все, чтобы повлиять на нас, вплоть до подкупа. Народ! Если король будет оправдан, помни, что мы недостойны более твоего доверия; ты можешь обвинить нас тогда в измене!..»
Речь Сен-Жюста произвела сильное впечатление на Собрание. Опираясь на провозглашенный Руссо принцип общественного договора, молодой оратор нанес мощный удар авторитету писаных законов. Правая, в лице Фоше, снова
сделала попытку спасти этот авторитет. Однако, после смелой аргументации Сен-Жюста, ее доводы не могли казаться
особенно убедительными

@темы: Сен-Жюст, процесс Людовика

---

Опять избранное не работает ((( эх, дайри- дайри, сколько нервов мне потрепали

---

Та же книга по женскому образованию
В середине 18 века возрос интерес к науке и научному знанию. Маркиза дю Шатле, подруга Вольтера опубликовала свое "Положение о физике" и перевод "Математических начал натуральной философии Ньютона. Дамы посещали лекции по астрономии в Колеж де Франс. Философы-просветители принимали активное участие в пропаганде научных дисциплин: ботаники Бернарден де Сен-Пьер, Ж. Жак Руссо, анатомии - Д. Дидро и т.д. Дидро лично прослушал курс лекций по анатомии, организованный женщиной - преподавательницей в Париже. ознакомился с практикой преподавания анатомии девушкам и подробно описал организацию курса и изготовление анатомических пособий в рекомендациях Екатерине Второй по усовершенствованию Смольного института. По мнению Д.. Дидро знание анатомии человека необходимо будущей матери, с гражданской ответственностью относящейся к рождению и воспитанию детей. Курс анатомии прослушала дочь Д. Дидро. Он был высоко оценен английским ученым - анатомом Джоном Принглом после представления в Лондоне и французским ученым Антуаном Пети. Вследствие роста интереса в обществе к естественным и точным наукам в обучение девочек вводят "предметные уроки".
Поскольку французское образование в 18 веке в целом базировалось на произведениях древнеримских и древнегреческих классиков, а обществу был привит вкус к хорошей литературе и новые идеи продвигались через книги, то естественным продолжением процесса популяризации научного знания среди женщин стало формирование женской библиотеки. О.В. Греар. упоминает , что в 18 веке девицы "имели своих классиков" в чей список "не лишенный наивности, но богатый и разнообразный" , входили произведения наиболее уважаемых и издаваемых авторов 18 века. (и откуда, интересно, авторы взяли этот список?) В Библиотеку входил "Словарь по физике, ботанике и химии", включающий "Историю неба" аббата Плюша и "Беседы о множественности миров (1686) Б ле Бовьет Фонтенеля. исторические труды Плутарха, Ш. Роллена, Д. Юма; литературные произведения Гомера, Вергилия, Горация, Сенеки, "Метаморфозы" Овидия, "Об обязанностях" Цицерона; учебные пособия по грамматике, риторики, поэзии - "Грамматика" Ресто, "Начала синтаксиса и синонимы" аббаты Жирара, "Курс изящной словесности (1747-1748) Ш. Батте (1713-1780) с примерами из проповедей Л. Бурдалу(1632-1704) и ж. -Б. Массильона (1663-1743), надгробных речей Флешбе и Ж.-Б. Боссюэта(1627-1704) , писем мадам де Севиньи, размышлений Б. Фонтенеля; и французских драматургов. "Поэтическое искусство" (1674) Н. Буало; труды на тему морали М. де Монтеня, Ф. де Ларошфуко, Ж. де Лабрюйера, Ш. П. Дюкло (1704-1772). Особое внимание было уделено выбору книг о воспитании: труды педагогов Пор-Ройяля, Ф. Фенелона, Локка, Ш. Роллена, мадам де Ментенон, мадам де Ламбер. Подбор работ по религиозному воспитанию не отличается, по словам Греара, логичностью.(и это естественно ) : "О существовании бога" Ф. Фенелона, "Труд шести дней" Дюге. "Нравы израильтян2 и "Нравы христиан" Флери, "Катехизис праздников Боссюэта. Литературу 18 века представляли : французскую - Дюкло,.д' Аламбер. Сен-Ламбер (а где же Вольтер? не говоря о прочих просветителях?) неблагонадежны!) ); иностранную - поэмы Гесснера. сборники "Французский наблюдатель2 и "Английский наблюдатель".В каталог книг для женской библиотеки входили также романы, что демонстрирует изменения отношения педагогов и воспитателей к художественной литературе - если в 17 веке мадам де Ламбер писала что "ничто так не враждебно счастию женщины, как живое и слишком пламенное воображение", пробуждаемое литературой, то в следующем столетии исторические романы уже включены в рекомендованный список для чтения

---

Речь Сен-Жюста.

«Граждане, если 'римский народ, после шести веков добродетели и ненависти к царям, если Великобритания, после смерти Кромвеля, увидели возрождение монархии, несмотря на огромную трату энергии, то чего не должны страшиться
у нас добрые граждане, друзья свободы, видя, как секира дрожит в наших руках, и как народ, в первый же день свободы, чтит воспоминание о своих цепях! Какую республику хотите вы учредить среди нашей личной борьбы и общих
слабостей! Здесь ищут закона, который позволил бы наказать короля; но даже при монархическом режиме, если он и был неприкосновенным, то лишь для каждого гражданина в отдельности, ибо между народом и королем уже не существует естественной Связи. Иногда нация, заключая общественный договор, может' дать своим должностным лицам привилегию неприкосновенности, заставляющую уважать права всех и обязывающую к повиновению каждого. Но эта неприкосновенность должна служить интересам народа; а поэтому никто не имеет права обращать против него ту привилегию, которую он может давать и отнимать по своему желанию. Таким образом, неприкосновенность Людогвика кончается там, где начинаются его преступления и народное восстание. Если бы его считали неприкосновенным и после того, если б даже это являлось спорным вопросом, то пришлось бы заключить, что он не мог быть низложен
и что он вправе угнетать нас за ответственностью всего народа.
«Общественный договор есть контракт граждан между собою, а не контракт граждан с правительством. Не взяв на себя обязательства, нельзя вступить в договор; следовательно, Людовик, который не взял на себя никакого обязательства, не подлежит гражданскому суду. Мнимый договор был. настолько деспотическим, что обязывал только граждан, а не короля; подобный договор, конечно, не имеет силы, ибо законно только то, что находит санкцию в морали и природе. «Но, даже оставляя в стороне все эти мотивы, побуждающие вас судить Людовика Не как гражданина, а как бунтовщика,—какое право имеет он требовать гражданского суда на основании нашего обязательства, в то время как сам он
явію нарушил единственное взятое им на себя обязательство—охранять нашу жизнь? Это была бы поистине претензия тирана—требовать, чтобы его судили на основании тех законов, которые попраны им же самим! К чему вам
вести следствие и возбуждать процесс о гибельных планах короля, когда его преступления всюду записаны кровью народа, когда потоки крови ваших защитников, пролитой по его приказанию, докатились до ваших ног? Разве не делал он смотра войскам перед решительной битвой? Разве не бежал он, вместо того, чтобы помешать им стрелять в народ? И вам предлагают судить его как гражданина, тогда как вы сами признаете, что он не был гражданином!
«Судить короля как гражданина! Эта мысль изумит бесстрастное потомство. Судить—значит применять закон. Закон есть юридическое отношение. Какое же юридическое отношение возможно между человечеством и королями?
Что общего между Людовиком ,и французским народом;чтобы щадить его после измены? Встанет когда-нибудь сильный духом и скажет, что короля надо судить не за особые проступки по управлению, а за то уже преступление, •что он был королем! Ибо ничто в мире не может оправдать этой узурпации; и какими иллюзиями, какими условностями ни окружала бы себя королевская власть, она является вечным преступлением, против которого имеет право восстать
и бороться каждый гражданин; она представляет одно из таких посягательств, которые не могут быть оправданы даже ослеплением целого народа. Такой народ подает пример нарушения законов природы, возложившей на людей тайную миссию повсюду искоренять господство. Царствовать без вины нельзя: безумие такого захвата власти слишком очевидно. Всякий король— мятежник и узурпатор. Разве сами короли иначе относились к так называемым узурпаторам их власти? Разве не судили память Кромвеля, а между тем Кромвель был узурпатором не больше Карла I; ибо если народ столь низко пал, чтобы позволить тиранам господствовать над собою, то корона принадлежит первому встречному и не может считаться более законной и священной на голове одного, нежели на голове другого.
Продолжение следует.

@темы: Сен-Жюст, процесс Людовика

---

Примечание.
Допрос (?) Буаз-Лука, старшего. Национальный архив"Шатобриан, глава отдела корреспонденции в Джерси, был высажен на берег во Франции, недалеко от Фресне, 23 сентября прошлого года Дево, хорошо известным нормандским шуаном, тем самым человеком, который представился в Лиссабоне как Лаборд, почти год назад. Его настоящее имя Александр Биллар. Квинтал сопровождал их. Неделю спустя они вернулись, чтобы забрать Шатобриана , но он так и не появился."
Бюллетень от 30 декабря 1808 г. Национальные Архивы. "Отец Шатобриана жил в Гильдо, в половине в лиге от моего дома. Я познакомился с сыном, когда был молодым человеком, думал, что он на десять лет моложе меня. Мы часто вместе ходили на охоту." Допрос Буаз-Лука, старшего. Национальный Архив.
Происходит быстрый разговор вполголоса между Буаз-Лука и дрожащим разбойником. "Он не может дать ему приют: Арман должен немедленно выйти в море". " " Невозможно; шлюп, который доставил его, и которым командовал шуан по имени Квинтал, снова ушел; сорок восемь часов Арман провел в пещере в скалах; он онемел от холода, и был полумертвым от голода. Он остановится только на одну ночь, кроме того, он сошел на берег не с какой-либо политической
целью; он направляется в Сен-Мало, чтобы повидать свою маленькую дочь, Дженни, которая учится там в школе мадам Десмотт; ребенок болен, и он не целовал ее четыре года.
Примечание.
"Отчет о моем путешествии по Франции" Армана де Шатобриана.
Буаз--Лука открыл дверь.
Чтобы проникнуть внутрь дома, нужно было на цыпочках прокрасться через "гостиную", где рядом с украшенным орнаментом камином служанка Жакмин Руо спала на одной из тех кроватей-шкафов, которые распространены в Бретани. Буаз - Лука и его гость поднялись на второй этаж, и, когда Шатобриан поужинал хлебом с маслом и сидром, было решено, что он должен оставаться в укрытии весь следующий день и что он должен уйти с наступлением темноты. Однако он не ушел. После неудачной попытки найти для него другое убежище,
Примечание.
Мой друг ожидал большую компанию на следующий день и не смог меня принять. Следующей ночью он отвел меня к другому человеку, которого я всегда считал настоящим другом; при виде меня этот человек "сделал два шага назад" и заявил, что не примет меня ни за что на свете. Я вернулся в свое прежнее убежище, и мне удалось избежать того, чтобы меня увидел кто-либо, кроме хозяина дома, хотя пришло одиннадцать посетителей". Там же.
Буаз-Лука предпочел спрятать беглеца, а не позволить ему показаться за границей, поселил его в верхней комнате поместья и приносил ему еду.

---

Программа обучения девушек, составленная мадам де Жанлис.
Обучение начиналось в 6 лет и девочка в этому возрасту должна была уже научится читать. В 7 лет девочка, как полагала мадам де Жанлис, достаточно взрослая, чтобы читать осознанно, и ей разрешалось приступить к изучению Библии. В 8 лет ученица умела писать крупными буквами. и вместо работы в прописях ей предлагалось списывать из книг по одной странице в день. Таким образом за первые шесть месяцев она должна переписать "Исторический катехизис" аббата Флери, а за следующие месяцы года - "Сокращенную географию" Ле Рагуа. В 9 лет она принимала участие в нескольких театральных постановках, что способствовало развитию памяти и речи. К 10 годам девочка говорила по-английски и ей предлагалось списывать из "Красот истории" на английском языке и затем перечитывать написанное. что позволяло совместить уроки письма, истории и английского языка. Следующий год становился годом повторением пройденного материала, т. е. девочка перечитывала то. что она написала за предыдущие годы обучения - "Исторический катехизис", "Сокращенную географию"., "Поэтическую историю", "Метаморфозы" Овидия на французском языке и "Красоты истории" на английском языке. Дополнительно за этот же год она учила наизусть "Анналы добродетели" при помощи "волшебного фонаря" и "картин для узоров". (это как? ). Для чтения вновь предназначались " "Древняя история" Ш. Роллена и другие произведения воспитательного характера на родном и английском языках. В 13 лет она списывала из поэтических произведений Берто, Годо, Ракана, Павильона и др. В 14 лет в программу добавляются естественнонаучные труды - "Зрелища природы" аббата Плюша, "История насекомых" в двух томах; "История Франции" аббата Велти; произведения итальянских авторов в переводах. Для списывания, помимо произведений указанных поэтов, использовались ответы на письма, содержащиеся в специальном учебном пособии. и выдержки из прочитанного. В 15 лет основное внимание уделялось истории - "Универсальная история" Вольтера; "История Петра Великого", История Англии" Д. Юма на английском языке предназначаются для чтения, наравне с "Синонимами" аббата Жирара, "Критическими размышлениями о поэзии и живописи" аббата Дюбо, "Дон Кихотом" Сервантеса, "Поэтикой" М. Мартонеля и др. Объем списывания сокращался до двух раз в неделю, а в освободившееся время девушка практиковалась в эпистолярном жанре и писала изложения на английском и итальянском языках на основе прочитанного по истории Англии и мировой истории. В 16 лет продолжалось чтение произведений на французском, английском и итальянском языках, готовились письменные 2извлечения" из прочитанного и сочинялись собственные поэтические произведения. За вторую половину года ученица готовила 40 ответных писем на основе готовых примеров. В 17лет прочитываются "История эпохи Людовика Четырнадцатого" и "История Карла XII" Вольтера, проповеди Бурдалу, драматические произведения Корнеля, Расина, Вольтера на французском языке, продолжалось чтения английской и итальянской литературы. Ученица получает новое задание - прочитать собрание сочинений Вольтера и изложить собственное мнение об изложенных проблемах и вопросах. (В общем, Вольтер - любимый автор де Жанлис). После замужества девушка два года не принимала гостей и имела возможность продолжать свое образование, не тратя времени на светские обязанности и условности. В 22 года "Курс последовательного чтения" был завершен и ученице рекомендовалось перечитать те произведения, которые она изучала от 16 до 22 лет.

---

Все знают эту речь, но копирую все равно из книги Берковой.
Против Мориссона выступил Сен-Жюст со следующей речью: — Я намерен доказать, что король подлежит суду; что мнение Мориссона, который отстаивает неприкосновенность, и мнение Комитета Законодательства, который предлагает
судить короля, как гражданина, одинаково неправильны; что его должно судить на основании принципов, не имеющих ничего общего ни с тем, ни с другим взглядом.
«Единственной целью Комитета Законодательства было убедить вас, что король должен быть предан суду, как простой гражданин. Я же говорю вам, что короля надо судить, как врага; что нам предстоит не столько судить его, сколько
поразить его; рто, так как он исключен из договора, связывающего французов, судебных формальностей здесь надо искать не в гражданских законах, а в международном праве.
«Некоторые из вас, не умея разобраться, увлекаются беспринципными формальностями, которые могут привести к безнаказанности короля, сделать его надолго центром внимания или наложитъ на его процесс печать чрезмерной суровости. я должен заметить, что ложные меры предосторожности, всякие (промедления, обдумывания и т. под. часто являются поистине мерами неосторожности. Если не говорить об откладывании законодательной деятельности, то самым гибельным из всех видов медлительности будет тот, который побудил бы нас мешкать, с королем. Когда-нибудь люди, столь же далекие от наших предрассудков, как мы— от предрассудков вандалов, изумятся варварству того века, когда суд над тираном был каким-то священнодействием, когда народ, прежде, чем судить тирана за его преступления, возвел его в сан гражданина. Они изумятся тому, что в XVIII веке проявлялось больше отсталости, чем во времена Цезаря. Тогда тиран был умерщвлен в полном присутствии сената, без всяких других формальностей, кроме 22 ударов кинжала; без всякого’ другого закона, кроме свободы Рима. А теперь мы почтительно приступаем к процессу убийцы народа, пойманного на месте преступления, с обагренными кровью руками. Кто придает особую важность справедливому наказанию короля, тот никогда не будет’ основателем республики. Утонченность умов и мягкость характеров являются для нас великим препятствием к свободе. Мы разукрашиваем все свои ошибки и часто в самой истине видим только приманку для своего прихотливого вкуса. «Так каждый из нас рассматривает процесс короля сквозь призму своих личных видов: одни, повидимому, трепещут наказания за свое мужество; другие еще не окончательно отказались от монархии и боятся примера гражданской доблести, который скрепил бы дух общественности ,и единства республики. Все мы судим друг друга строго, скажу даже, с яростью. в то же время, точно желая подорвать энергию народа и стремление к свободе, мы едва касаемся в своих нападках общего1 врага; зараженные слабостью или преступлением, мы озираемся друг на' друга, прежде чем нанести первый удар. Мы ищем свободы, а сами впадаем в рабство друг у друга; мы стремимся к природе и живем вооруженные, как свирепые дикари; мы хотим республики, независимости и единства, а между тем разъединяемся и щадим тирана!
Продолжение будет завтра

@темы: Сен-Жюст, процесс Людовика

---

Небрежные пальцы архивистов теперь переворачивают их, и от всего этого старого мира, который теперь распался, и от этих людей, настолько старомодных , что они кажутся почти доисторическими, не остается ничего молодого, живого и актуального, кроме этих любовных рассказов, которые могли бы быть написаны этим утром. Создания и вещи уходят, но чувства сохраняются.
"Я предполагала, что у тебя хватит благоразумия не настаивать на том, чтобы иметь эту прядь волос, которая через несколько месяцев будет волновать тебя меньше, чем меня, когда я ее дарила. Мне было бы неприлично притворяться добродетельной из-за пустяка, когда я сохранила лишь тень добродетели во многих других случаях".
На другой странице :
"Вам, без сомнения, покажется странным, что я пишу вам , когда вижу вас так часто, но ваш вид настолько поглощает мои мысли, что я не могу сказать вам ни слова. Я расцениваю румянец , заливающий мое лицо, когда мои глаза останавливаются на вас, как наказание за то, что я забыла о своем долге. Уже поздно; вы, без сомнения, тоскуете по тому покою, которого лишили меня." Возможно, не было бы невозможным узнать имя этой мучимой совестью девицы; но высшая степень любознательности - это осмотрительность, и никакая история не может быть по-настоящему интересной , если в ней нет налета таинственности.
26 сентября того же 1808 года г-н де Буаз-Лука -старший около десяти часов вечера был один в гостиной своего уединенного поместья. Эта гостиная представляет собой узкую с низким потолком комнату с кафельным полом, побеленными стенами и двумя окнами, одно из которых выходит во двор, а другое - в сторону оврага.
Когда месье де Буаз-Лука собирался подняться в свою спальню, он услышал стук в окно - единственное окно на фронтоне дома. Он открыл ее и увидел мужчину, чьи кожаные брюки, шерстяное пальто и высокая шляпа были пропитаны
грязью и водой. Кинжал, "сияющий очень ярко", был у него на поясе. Мужчина нес саквояж "величиной с его руку". Он тихим голосом назвал свое имя Арман де Шатобриан! и при этом имени, которое принадлежало другу его детства Буаз-Лука, "в ужасе отпрянул".
Арман де Шатобриан, который в течение шестнадцати лет был эмигрантом, был одним из самых упрямых агентов дела роялистов. У него был корабль, которым он управлял сам, и он совершил почти двадцать заходов на побережье , где знал каждую скалу, доставляя из Джерси повстанцам Бретани подкрепления, деньги и инструкции. Быть схваченным во Франции по непреклонному закону того времени означало верную смерть для него и для всех тех, кто ему помогал, и было вполне простительно колебаться, прежде чем принять такого человека. Ибо случилось так, что слух Каждый день по всей сельской местности ходили слухи о том, что десять шуанов, один из которых был Гуйон-Вокулером, дальним родственником господина де Буаз-Лука, только что были приговорены военным комитетом в Ренне к смертной казни

@темы: Ленотр, три шуана

---

Если я что-то цитирую. это не значит, что я с этим согласна.)))
Из Тынянова. Диалог Грибоедова и Бурцева.
- Мало. Но хорошо, - сказал Бурцов, - что же из вашего государства получится? Куда приведет оно? К аристокрации богатства, к новым порабощениям? Вы о цели думали?
- А вы, - закинул уже ногу на ногу и развалился Грибоедов, - вы в чертеже своем - не стеклянном, другом - вы о цели думали? Хотите, скажу вам, что у вас получилось бы.
- Что? - вдруг остановился Бурцов.
- То же, что и сейчас. Из-за мест свалка бы началась, из-за проектов. Павел Иванович Пестель Сибирь бы взял, благо там батюшка его сидел. И наворотил бы. И отделился бы. И войной противу вас пошел бы.
- Я прошу вас, я покорнейше прошу вас, - у Бурцева запрыгала губа, и он положил маленькую руку на стол. - У меня есть еще прямая честь. Я о мертвом неприятеле своем говорить не стану.
- Ага, - протянул Грибоедов с удовольствием, - ну а Кондратий Федорович был человек превосходный... человек восторженный...
Бурцов вдруг побледнел.
- Кондратий Федорович, вкупе с вами, мужика бы непременно освободил, литературою управлял бы...
Бурцов захохотал гортанно, лая. Он ткнул маленьким пальцем почти в грудь Грибоедову.
- Вот, - сказал он хрипло. - Договорились. Вот. А вы крестьян российских сюда бы нагнали, как скот, как негров, как преступников. На нездоровые места, из которых жители бегут в горы от жаров. Где ваши растения колониальные произрастают. Кош-шениль ваша. В скот, в рабов, в преступников мужиков русских обратить хотите. Не позволю!
Отвратительно! Стыдитесь! Тысячами - в яму! С детьми! С женщинами! И это вы "Горе от ума" создали!
Он кричал, бил воздух маленьким белым кулаком, брызгал слюною, вскочил с кресел.
Грибоедов тоже встал. Рот его растянулся, оскалился, как у легковесного борца, который ждет тяжелого товарища.
- А я не договорил, - сказал он почти спокойно. - Вы бы как мужика освободили? Вы бы хлопотали, а деньги бы плыли. Деньги бы плыли, - говорил он, любуясь на еще ходящие губы Бурцева, который не слушал его. - И сказали бы вы бедному мужику российскому: младшие братья...
Бурцов уже слушал, открыв толстые губы.
-... временно, только временно не угодно ли вам на барщине поработать? И Кондратий Федорович это назвал бы не крепостным уже состоянием, но добровольною обязанностью крестьянского сословия. И, верно, гимн бы написал.
Тогда Бурцов ощетинился, как кабан, крупные слезы запрыгали у него из глаз на усы. Лицо его почернело. Он стал подходить к Грибоедову.
- Я вызываю вас, - прокаркал он, - я вызываю вас за то, что вы имя... За то, что вы Кондратия...
Грибоедов положил длинные желтые пальцы на бурцовские ручки.
- Нету, - тихо сказал он. - Не буду драться с вами. Все равно. Считайте меня трусом.
И пальцы, простреленные на дуэли, свело у него.
Бурцов пил воду.
Он пил ее из кувшина, огромными глотками, красный кадык ходил у него, и он поставил на столик пустой кувшин.
- По той причине, что вы новую аристокрацию денежную создать хотите, что тысячи погибнут, - я буду всемерно проект ваш губить.
Голос его был хриповат.
- Губите, - лениво сказал Грибоедов.
Бурцов вдруг испугался. Он оглядывал в недоумении Грибоедова.
- Я погорячился, кажется, - пробормотал он, вытирая глаза. - У вас те же манеры, что у покойного... Павла Ивановича... и я вас совсем не знал. Помнил, но не знал. Но я не могу понять, чего вы добиваетесь? Что вам нужно?
Он ходил глазами по Грибоедову, как по крепости, неожиданно оказавшейся пустою. Дождь, протекавший сквозь полотно, падал в углу маленькими торопливыми каплями и все медленнее. Значит, он прошел.
Грибоедов изучал эти капли.
- А что вы скажете Паскевичу? - спросил он с интересом.
- Я ему скажу, что он, как занятый военными делами, не сможет заведовать и что его власть ограничится.
- Это умно, - похвалил Грибоедов.
Он стал подыматься.

---

Продолжаем цитировать Демидовскую и Буторину
Самое важное занятие для женщины после религии и истинно женская наука, по мнению Ш. Роллена, - домашняя экономика (распределение расходов на одежду, экипажи, мебель, стол. воспитание и содержание детей, наем и пропитание прислуги). "Женщина может быть не очень просвещенной во всем остальном и, тем не менее быть превосходной матерью семейства; но если она игнорирует или пренебрегает обязанностями, то она не исполняет самой существенной части своего долга". Девочку следует приучать домашним заботам с ранних лет под руководством матери. Как только будут изучены арифметические правила, девочке следует предоставить возможность освоить их на практике, доверив ей самостоятельно проверять счета и составлять записи по ведению домашнего хозяйства. Девочке, предназначенной для света, следует внушить "принцип разумной и благородной экономии, которая одинаково далека и от грязного скопидомства и от разорительного расточительства.
И далее. О мадам де Жанлис ru.wikipedia.org/wiki/%D0%96%D0%B0%D0%BD%D0%BB%...

Влияние идеи энциклопедистов о популяризации научных знаний через книгу проявилось в педагогическом творчестве Стефани Фелисите де Жанлис (1746-1830). Мадам де Жанлис была высоко эрудирована и имела широкий круг интересов не только для женщины, но и для мужчины в 18 веке. В 12 лет окончив обучение, обычное для девушки того времени, она занималась живописью и музыкой, хорошо играла на арфе. После замужества она получила в своем распоряжение большую библиотеку, изучала ремесла. занималась кулинарией, ботаникой, топографией. архитектурой, анатомией, сама лечила крестьян, платя им за это деньги.
Особое место среди ее интересов занимали вопросы женского воспитания и образования. Мадам де Жанлис разработала обширную программу воспитания и обучения девочек для школы в Сен-Ле, изданную как "Полный курс воспитания" Мадам де Жанлис при обучении девочек не отказывалась от изучения латинского языка. большое внимание уделяла современным живым языкам, совмещая уроки лингвистики с другими дисциплинами - занятия ботаникой на немецком языке, обед (практика этикета) на английском языке, ужин и итальянский язык. Программа для школы в Сен-Ле едва ли не единственная программа во Франции в 18 веке, в которую отдельной строкой включена гимнастика с описанием необходимых снарядов. Ранее из физических упражнений для девушек предназначались танцы, верховая езда и охота. Программа была высоко оценена современниками мадам де Жанлис.
Наравне с "Полным курсом воспитания" большим вниманием и интересом во французском обществе пользовался "Курс последовательного чтения", составленный мадам де Жанлис. Курс чтения был представлен в форме художественного произведения. рассчитан на период с 6 до 22 лет ( с рекомендацией продолжать самостоятельное обучение до 27-28 лет) и охватывает время как до замужества девушки. так и после него, что было ново для Франции 18 века. где обучение девочек заканчивалось накануне свадьбы.
Программа "Курса последовательного чтения" включала священную историю, географию родной страны и мира, труды о проблемах морали и воспитания, геральдики, поэзии, риторики, истории (древней, родной, зарубежной, в том числе России ). естественных наук. энтомологии, грамматики. философии и т. д. Для курса были отобраны произведения крупнейших авторов Франции, Англии, Италии и других стран ( и я тут больше половины авторов не знаю ) - мадам дЭпине и де Лафит, Монже, Ментелль, Ле Рагуа, Д. Дефо, Ш. Роллен, Овидий, М. Николь, л. Эшар, Вольтер, М. Альман, Голдони, Сервантес, Мармонтель, Юм, Метастазио, Вергилий, мадам де Севиньи, Лафонтен, П. Корнель, Плавт, Теренций, Расин, Мольер, Буало, Реньяр, , Дюфрен, Ж. - Б. Руссо, Массильон, Петрарка, Ж._Ж. Руссо, Гомер, Бюффон Ф. Фенелон, , Флешье, Боссюэт. Маскарон, Лабрюэр, Ф. Ларошфуко, Локк, Гвичардини. Данте, Д. Паскаль, Гамильтон, Монтескье, Шекспир, Мильтон, Тассо, Фонтенель и др.