Продолжение речи Марата.
Третья статья Декларации Прав гласит, что одинаковые преступления караются одними и теми же наказаниями, без всяких индивидуальных различий. Следовательно, законы относящиеся к простым гражданам, вполне применимы и Людовику Капету; другими словами, он должен понести наказание, установленное для предателей и заговорщиков.
Наконец, если даже согласиться с тем ложным положением, что Людовик Капет стоит выше Конституции во всех вышеуказанных случаях, что ему принадлежит привилегия безнаказанно нарушать эти законы, то и тогда, несомненно, что статьи на которые ссылаются в его пользу, содержат достаточно данных для его осуждения.
Конституция говорит, что король может быть обвинен и предан суду за действия, совершенные им после отречения. Но одна из статей ее положительно заявляет, что он считается сложившим с себя власть в том случае, если нарушит присягу в верности нации и закону и употребит на поддержку конституции вверенную ему власть. Это значит, что он перестал быть королем с тех пор, как задумал гибель своей страны и уничтожение принятой им конституции. А стало быть, он подлежит суду за все последующие затем измены.
Другая статья гласит, что он считается сложившим с себя власть, если не окажет, посредством формального акта, противодействия военным предприятиям, ведущимся против нации от его имени. Значит он, сверх того, отрекся от трона в тот момент, когда во Францию вторглись австрийцы, пруссаки и мятежные эмигранты; и так как бойня в Тюльери произошла уже после, то его надо судить, как изменника отечеству и убийцу нескольких миллионов французов, тем более, что разбойничьи шайки, опустошившие Францию, были призваны им самим.
Вот больше, чем нужно, чтобы зажать рты официальным защитникам Людовика Капета, которые явятся сюда с конституцией в руках требовать безнаказанности за его злодеяния. Они будут ссылаться при этом на принадлежащую ему привилегию строить заговоры против государства. Да, он, действительно, купил такую привилегию у неверных представителей народа; но эти низкие фабриканты декретов все же не посмели формулировать ее ни настолько ясно, ни настолько подробно, чтобы спасти его от меча правосудия.
Что касается вас, граждане, избранных нацией не только для того, чтобы отомстить ее насильникам, но и для выработки мудрых законов на место той конституции, которая так долго составляло ее несчастье и едва не привела ее к гибели, - вы не обратите внимания ни на умышленные умолчания, ни на возмутительные декреты этого позорного памятника рабства; вы предадите суду деспота, низвергнутого с трона, и заставите его искупить бесславной смертью длинный ряд своих преступлений. Вы положите в основу суда над Людовиком Капетом неотъемлемые права наций и политическое законодательство всех стран. Не подлежит сомнению, что всякий народ имеет право наказывать своих провинившихся агентов. В какой же свободной стране не карают смертью правителей, стремившихся к разрушению государства? Повторяю еще раз, приводить законы в пользу бывшего короля - это значит нарушать их все разом, самым вопиющим образом, ибо все законы осуждают его, как расхитителя, клятвопреступника, предателя, заговорщика, как тирана, запятнанного всевозможными преступлениями, как чудовище, обагренное кровью своих сограждан.
Он достаточно будет наказан, - говорят нам, - если останется жить среди свободной нации, для которой он был вождем и стал позором: пусть же он живет, вечно испытывая гнет стыда и раскаяния!
Если бы конституция была закончена, и свобода упрочена, если бы зажили раны страны, если бы среди нас царил мир, если бы нация могла, наконец, отдохнуть под сенью мудрых законов и с надеждой смотреть в будущее, - тогда мы, действительно, могли бы вспоминать времена абсолютизма, как тяжелый сон; тогда мы, пожалуй, могли бы предоставить тирана поздним сожалениям, могли бы обречь его на долгую пытку жизни, в память тех бедствий, которые он сам причинил, или, вернее, той свободы, которая явилась их следствием. Но, граждане, вы не должны поддаваться софизмам тех, которые стараются сохранить ему жизнь, удерживая над головой его дамоклов меч закона. Одна уже забота об общественном благе должна заставить вас отвергнуть всякое другое наказание, кроме смертной казни, ибо пока бывший король сможет надеяться нак какое-либо непредвиденное событие которое вернет ему свободу, он будет служить связующим звеном для врагов отечества и центром всех заговоров.
Итак, нет ни свободы, ни безопасности, ни мира, ни отдыха, ни счастья для французов, нет надежды для других народов свергнуть иго, пока не падет голова тирана.

@темы: процесс Людовика

---

И еще Дидро о Дашковой. Да, я поняла, что окромя меня это никого не интересует, но все равно буду постить
О Бецком. Имхо, это выдумка.... Судя по тому, что я о нем знаю.
Генерал Бецкой через несколько дней после восшествия на престол он явился к государыне с вопросом: "Кому бы вы думали, вы обязаны короной?" - "Богу, некоторым усердным слугам и моему счастью", - отвечала она. Бецкой возразил: "нет, вы мне обязаны престолом, мне, который раздавал деньги солдатам, мне, который склонил их на вашу сторону" и затем повалился к ногам ее. Императрица сочла его сумасшедшим... Впрочем, обратив дело в шутку, она вполне признала его заслуги и, в доказательство их, поручила ему приготовить венец для коронации...
И далее о Дашковой.
Дашкова отнюдь не красавица. Небольшая ростом, с открытым и высоким лбом; с полными раздувшимися щеками, с глазами среднего размера, несколько заходившими под лоб, черными бровями и волосами, немного плоским носом, широким ртом, толстыми губами, круглой и прямой шеей, национальной формы, с выпуклой грудью - она далеко не очаровательна; в ее движениях много жизни, но не грации; ее манеры симпатичные. Общее выражение лица производит благоприятное впечатление. Характер ее серьезный, она говорит по-французски свободно; разговор ее сдержанный, речь простая, сильная и убедительная. Сердце ее глубоко поражено несчастьями; и в образе мыслей ее проявляется твердость, высота, смелость и гордость. Я убежден, что она любит справедливость и дорожит своим достоинством.
Княгиня любит искусства, знает людей и потребности своего отечества. Она искренне ненавидит деспотизм и все проявления тирании. Она коротко знакома с настоящим управлением и откровенно говорит о добрых качествах и недостатках представителей его. Метко и справедливо раскрывает выгоды и пороки новых учреждений. Если дело само по себе великое, она терпеть не может, чтоб унижали его какими-нибудь мелкими политическими расчетами...
Когда Екатерина задумала издать свод законов, она спросила совета у Дашковой, которая заметила: "Вы никогда не увидите окончания его, и в другое время я сказала бы вам причину; но и попытка великое дело; самый проект составит эпоху"....
Печальная жизнь ее отразилась в ее внешнем виде и сильно расстроило здоровье. Меня изумляла снисходительность ее к девице Каменской, которой запальчивость, резкость манер и противоположный образ мыслей нисколько не сердил Дашкову. В декабре 1770 года ей было только двадцать семь лет, но она казалась сорокалетней женщиной. Она продала все, что имела, чтобы уплатить долги своего мужа, которого она горячо любила и считала его смерть величайшим из своих несчастий.
Она великодушно выносит свою темную и бедную жизнь. Она могла бы удовлетворить самым высшим претензиям, если б хотела воспользоваться позволением государыни продать имение детей, - но она ни за что не согласилась на эту жертву... Дашкова тверда и решительна как в ненависти так и в дружбе...
Она обладает проницательностью, хладнокровием и здравым умом. Она ясно смотрит на лицевую строну вещей и никогда не думает выставлять себя предметом удивления или по врожденной скромности, или потому, что она не придавала никакой важности своему положению. Ей хотелось видеть Рюльера ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D1%8E%D0%BB%D1%8C%...
и послушать рассказ его о происшествиях революции, но я внушил ей, что всякое замечание или подтверждение его будет свидетельством, которое автор обратит в свою пользу. Она обняла меня - и отказала Рюльеру.
Мадам Неккер хотела дать ужин княгине вместе с Жофрэн; я отсоветовал ехать, предвидя, что Дашкову не поймут наши салонные героини. Притом я знал, что они желали видеть ее единственно за тем, чтоб потом говорить о ней, и был уверен, что она больше проиграет, чем выиграет, во мнении этих дам и котерии их.
Княгиня решительный враг личной светской жеманности. Ее подозревали в тайных связях с графом Паниным, чем она крайне обижалась Замечательно, что императрица из уважения к ее характеру никогда не осмеливалась сказать ей о своей любви к Орлову, несмотря на всю свою фамильярность с Дашковой, фамильярность, никогда не оскорблявшую царицу. Княгиня с полной сободой навещает Екатерину, кгда ей угодно, садится, разговаривает и уходит без всякой церемонии.

---

Я гибок, как угорь, подвижен, как ящерица и неутомим как белка", - говорил о себе Вольтер. Мы видели, какие непривлекательные стороны принимала эта гибкость на практике. Что касается неутомимости. то в этом отношении фернейский патриарх не знал себе соперников.
"Казалось, труд абсолютно необходим для его существования, - пишет в своих воспоминаниях секретарь его Ваньер. Мы работали обыкновенно 18-20 часов в сутки. (А случаем это не преувеличение?>). Он спал очень мало и часто поднимал меня по ночам, чтобы писать под диктовку. Когда он сочинял какую-нибудь пьесу, он весь был как в лихорадке... ОН говорил: "Во мне сидит какой-то бес, но иначе и невозможно писать стихи". "У меня пальцы совсем поизносились. - жалуется другой секретарь Коллини, - ногти еле держаться от постоянного писания под диктовку".
Воообще умеренный в еде, Вольтер совершенно забывал о ней, когда весь уходил в работу. Его с трудом отрывали от нее для еды и отдыха. Любимым напитком у него был кофе (как я его понимаю ), который он поглощал в большом количестве при усиленных умственных занятиях. Этот человек жил нервами.
Работоспособность его была поистине изумительна. Быстро диктуя секретарю какое-нибудь произведение, Вольтер в то же время и читал. .. Памятью Вольтер обладал феноменальной. "Сотни раз говорил он мне. - пишет Ваньер, - "посмотрите в такой-то книге/, в таком-то томк, на такой-то странице, нет ли там того-то и того-то". И он ошибался очень редко, хотя бы не видел этой книги 12-15 лет

@темы: Вольтер

---

Из биографии Кондорсе.
11 декабря перед Конвентом.. предстает Людовик Шестнадцатый ...
Более половины депутатов видят Людовика впервые в жизни. Они обнаруживают, что это "обычный человек, как многие другие, по виду буржуа. рантье, отец семейства, внешность вполне заурядная, слегка близорук, с бледным от тюрьмы лицом. на котором уже видно предчувствие смерти". Даже сам Робеспьер несколькими днями спустя признается: "Я почувствовал, как в моем сердце пошатнулись республиканские добродетели при виде этого преступника, униженного перед могуществом верховной власти.
Кондорсе в "Кроник де Пари": "Председательствующий сказал ему, что он может присесть. Все, кто еще помнил и о троне. с высоты которого открывал он Генеральные Штаты, и о креслах, все более и более скромных, на которых восседал подле председателя и о тех временах, таких еще недавних, когда честь сидеть в его присутствии была предметом амбиций самых знатных аристократов, не могли сдержать удивления. видя, как далеко может шагнуть по пути прогресса менее чем за четыре года народ, подготовленный философией и возмужавший в ходе событий"

@темы: процесс Людовика

---

Продолжение речи Марата.
Те, кто прикрываются конституцией, ссылаются на Декларацию прав, гласящую, что никто не может быть обвинен, арестован или заключен под стражу, за исключением тех случаев, которые определены законом и с соблюдением закона же установленных формальностей. Отсюда они выводят, что никто не может быть наказан, если не соответствующего закона, изданного до совершения им преступного деяния. Пусть так. Но они идут дальше и цитируют некоторые статьи конституции. из которых будто бы следует/, что Людовик XVI должен остаться безнаказанным или подвергнуться только низложению. Обратимся к самому тексту.
Четвертая статья.
Вступив на престол, король тотчас по достижении совершеннолетия, должен в присутствии Законодательного Корпуса присягнуть в том, что он будет верен нации и закону и употребит всю вверенную ему власть на поддержку конституции, декретированной в 1789, 1790 и 1791 гг. Если через месяц после приглашения Законодательного Корпуса король не принесет присяги или, раз присягнув, возьмет ее обратно, то он считается сложившим с себя власть.
Шестая .
Если король станет во главе какой-либо армии и направит ее против нации, или если он не окажет противодействия посредством формального акта, подобному предприятию, ведущемуся от его имени, то он считается сложившим с себя власть.
Восьмая.
После добровольного отречения или предписанного законом отрешения от власти, король вступает в класс граждан и, как таковой, может быть обвинен и предан суду за действия, совершенные им после отречения.
Но во всех этих случаях речь идет лишь об отказе короля присягнуть на верность законам, об отрицании им своей присяги, о выступлении против нации во главе неприятельской армии, - и вовсе не говорится о ведении интриг в самой стране, с целью уничтожить свободу, снова поработить народ или перебить его. здесь нет ни слова ни о захвате денег и скупке хлеба, ни о замыслах разорить нацию и вызвать голод во всей стране, ни о попытках затормозить правосудие, ни о подкупе общественных чиновников, ни об избиении и покушениях на жизнь множества граждан, друзей свободы. И так как по этому поводу конституция хранит глубокое молчание, то во всех этих случаях король находится на положении простого гражданина: ибо статья, непосредственно следующая за статьей о неприкосновенности, на которую ссылаются защитники Людовика - предателя. говорит, что во Франции нет власти выше закона, что король царствует только в силу закона, и что только во имя закона же он вправе требовать повиновения. А отсюда вытекает, что он сам подчиняется закону, как и всякий другой гражданин.

@темы: процесс Людовика

---

Дидро о Дашковой.
Княгиня Дашкова жила в Париже две недели. Я провел с ней в это время четыре вечера, от пяти часов до полночи, имел честь обедать и ужинать и был почти единственным французом, которого она принимала.
Дашкова - русская intus et in cute(?) полная удивления к императрице, о которой она всегда говорит с глубоким уважением. Она так любит англичан, что я боюсь за ее пристрастие к этому антимонархическому народу в ущерб моей собственной нации. Не такова Каменская, друг и спутник ее путешествий; она страстно любит Францию, откровенно хвалит хорошие стороны ее, и тем не совсем сходится с образом мнений княгини.
Несмотря на погоду ноябрьскую, Дашкова каждое утро выезжала около девяти часов никогда не возвращалась домой раньше вечера к обеду. Все это время она отдавала осмотру замечательных вещей, картин, статуй, зданий и мануфактур. Вечером я приходил к ней толковать о предметах, которых глаз ее не мог понять и с которыми она могла вполне ознакомиться только с помощью долгого опыта, - с законами, обычаями, правлением, финансами, политикой, образом жизни, науками, литературой; все это я объяснял ей, насколько сам знал.
Я заметил, что она не искала у императрицы ни богатств, ни знатности, она просто хотела сохранить ее уважение, на которое она считала себя вправе, и дружбу, в которой она была убеждена. Между прочим, мы однажды коснулись революции 1762 года, все, что можно было сказать в пользу этого события, она отвергала всякое притязание на него, как за себя, так и за других. Это было делом, сказала она, непонятного порыва, которым все мы бессознательно были увлечены; и если кто особенно содействовал нашему успеху, - это сам Петр Третий своими глупостями, пороками, неспособностью, ропотом и неудовольствием, возбужденным в народе его грязным и развратным образом жизни. Все единодушно шли к одной и той же цели; в заговоре было так мало единства, что накануне самой развязки ни я, ни императрица, ни кто другой и не подозревал ее близкого результата. За три часа до переворота можно было подумать, что он отстоит от нас несколькими годам и впереди. Казалось, не было и вопроса о том, чтоб провозгласить Екатерину императрицей. Ее возвел на престол крик четырех гвардейских офицеров, которые впоследствии были заточены и доселе остаются в ссылке. О причинах этой немилости я расскажу после. Княгиня уверяла, что в России никто, даже среди народа, не обвинял Екатерину за участие ее в смерти Петра Третьего; хотя во всей Европе каждый был убежден в его насильственной кончине

---

И продолжаем терзать Кертиса.
Этим объясняется акцент на армейской дисциплине в указах представителей.
На этот Карно ответил на следующий день. Комитет не сомневался, что Ландреси пало из-за измены или недееспособности. Представители народа должны провести расследование ситуации и изменить условия. Они попросили план, он уже был; Пишегрю должен был проинформировать командиров своих дивизий центра. Детальными операциями нельзя было руководить из Парижа, поскольку они зависели от ежедневных передвижений противника, которые невозможно было предвидеть. Общий план состоял в том, чтобы помешать его продвижению по клину и переходу через Самбру, вынудить его снять осаду с атакованных городов, изгнать его из Като, Солесма и всех его постов подряд. Тем не менее, письмо сопровождается подробными предложениями, одобряющими идею Сен-Жюста атаковать Валансьен и Бавэ, но предупреждающими его о связанных с этим опасностях.
В письме Комитету от Шодье и Ришара, 17 Флореаля, из Лилля, где они были представителями, сообщается, что Ришар и Пишегрю провели продолжительное совещание с Сен-Жюстом и Леба в Реюньон-сюр-Уаз, в результате которого был подтвержден предыдущий план обхода правого и левого флангов противника, в то время как центр стоял в обороне.
Девятнадцатого Сен-Жюст и Леба направили Комитету копии декретов, изданных ими до этого времени. На следующий день они написали Пишегрю, упрекая его в том, что он не прислал им свой план операций, о котором они узнали лишь косвенно; они сочли этот план поспешным; в дальнейшем пусть он предупредит их заранее, прежде чем будут определены действия.
Курьерская доставка между фронтом и Парижем, должно быть, была быстрой, поскольку Карно получил копию этого письма и ответил на нее на следующий день. По его словам, Комитет предположил, что грандиозная операция по переходу реки Самбры отложена, но из письма предводителей следовало, что она началась накануне.

@темы: Сен-Жюст, Кертис

---

Разговоры институток из мемуаров Водовозовой.
Влияние на них прогрессивных идей.
-Представьте, мой брат-студент утверждает, что скоро все люди без исключения будут равны между собой. Ведь это же значит. что никакой разницы не будет между генералами и солдатами. между крестьянами и высокопоставленными людьми! Все должны будут решительно все делать сами. значит, даже люди знатные будут сами выносить грязную воду. Ведь если это верно, значит , все на свете перевернется!
- А мой папа говорил, что у всех помещиков скоро отберут крестьян, что мужицкие дети будут учиться на одной скамейке с господскими, а мы - с нашими горничными.
-Мой дядя настаивает, чтобы после выпуска я сделалась учительницею и учила самых простых детей, а взрослым внушала мысль о том, что теперь стыдно мучить крестьян, что это даже очень гадко...
-Мой папа (он служит в министерстве) говорит, что человек должен гордиться бедностью, -это значит, что он ничего не накрал, а что большая часть богачей богаты потому, что они наворовали на службе.

---

О будущей жене Кондорсе.
Софи только что вернулась из светского монастыря в Невильан-Брессс. куда благодаря 9-ти поколениям военной аристократии по отцовской линии была принята в звании почетной канониссы. Войдя туда в сопровождении гувернантки в сентябре 1784 года добродетельной юной девушкой, невежественной, набожной и наивной, она вернулась домой 20 месяцев спустя философом и убежденной атеисткой. Придя в ужас от подобного превращения, мать тут же потребовала прямо у нее на глазах сжечь все книги Вольтера и Руссо, которые та привезла с собой.

---

Герцогиня Абрантесская... так описала Кондорсе: "Не будучи особенно красивым, лицо его поражало каким-то необычным выражением. Лоб был широким и выпуклым, взгляд глубоким.. орлиный нос заметно выдавался вперед; рот был самой характерной частью лица; улыбка была безмятежной, но легко становилась язвительной. Она выдавала нечто затаенное, прорывавшееся наружу лишь в этой слегка насмешливой гримасе, поднимавшей уголки губ, когда неотступная мысль начинала биться в нем слишком настойчиво

@темы: Кондорсе

---

Беркова биография Вольтера.
Письмо Даламбера к Фридриху Второму о последних днях жизни Вольтера.
За несколько дней до своей болезни Волтер спросил меня в интимном разговоре, как я ему посоветую держаться в случае серьёзного заболевания. Я ответил так, как ответил бы всякий разумный человек на моем месте, а именно посоветовалему держаться такой же линии, какой придерживались до него Фонтенелль и Монтескье. Как известно, каждый из этих философов поступил согласно общепринятому обычаю
И получил свое угощение
С приличным случаю смиреньем.
Примечание
Даламбер цитирует здесь послание к герцогу Сюлли", написанное 26-летним Вольтером. Речь идет о последних минутах безбожного аббата Шолье.

Вольтер согласился со мной. "Я тоже так думаю, - сказал он, - так как мне вовсе не хочется быть выброшенным на свалку, как бедная Лекуврер". Он питал, неизвестно почему, страшное отвращение к этому способу погребения. Я не хотел доказывать ему всю неосновательность этого чувства, желая, чтобы в случае несчастья дело обошлось без скандала. В результате нашего разговора, почувствовав себя однажды особенно плохо, он решился взять себя в руки и поступить как мы условились. Как раз в тот день утром я был у него. Он был очень возбужден, и когда я попросил его замолчать, чтобы не утомляться, он сказал мне со смехом:"Мне придется говорить сегодня волей-неволей. Разве вы забыли, что я должен исповедоваться? Пришел момент сделать, как говорил Генрих Четвертый, опасный прыжок. Вот почему я послал за аббатом Готье и жду его.
И еще одно примечание.
Интересно сравнить этот страх Вольтера перед надругательством попов с отношением к тому же вопросу атеиста Мелье:
Пусть священники, богословы и прочие издеваются сколько угодно после моей смерти,пусть обзывают меня если угодно, нечестивцем. богохульником, вероотступником, атеистом. Пусть меня закидают оскорблениями. пусть делают с моим трупом все, что им заблагорассудится - пускай разрубят его на куски, пускай сварят, зажарят его и съедят под каким угодно соусом. Это меня ничуть не беспокоит. ибо я всецело буду вне их досягаемости: ничто меня не может устрашить".

запись создана: 10.04.2023 в 15:25

@темы: Вольтер

---

Продолжение речи Марата.
Однако, допустим на минуту эти пресловутые конституционные законы и посмотрим при каких условиях они избавляют тирана от заслуженного наказания.
Конституция объявляет особу короля священной и неприкосновенной. Но эта неприкосновенность, которую осторожный законодатель оставляет невыясненной и которая приводится теперь в пользу Людовика - клятвопреступника, как патент на безнаказанность, -относилась только к легальной деятельности короля; следовательно она была лишь привилегией, обеспечивавшей ему свободу от всякой ответственности в сфере исполнительной власти. Единственной целью этого института было облегчить функционирование политического механизма, не позволяя связывать руки тому, кто должен был приводить его в движение.
Жалкие софисты, задумавшие прикрыть эгидой неприкосновенности предателя и изменника, бывшего короля! каково бы ни было ваше ослепление, оно, конечно, не дойдет до того, чтобы утверждать, что законодатели смотрели на неприкосновенность Людовика Капета, как на привилегию безнаказанно расхищать общественное достояние, подкупать хранителей власти, блюстителей закона, народных представителей; содержать на жаловании орды шпионов, убийц и разбойников; передавать врагам государства провиант, золото, боевые припасы и оружие, предназначенные для защитников отечества, - словом, как на средства безнаказанно совершать преступления, чтобы затем мирно наслаждаться их плодами. Но если бы даже законодатель и преследовал такие цели, то имел ли он на то право? И, однако, именно это право, сами того не подозревая, приводите вы в защиту развенчанного деспота, желая избавить его от суда ссылками на неприкосновенность!
Не будем питать иллюзий: не подлежит сомнению, что Учредительное Собрание, путем ли умалчивания, путем ли двусмысленной формулировки законов, старалось, - особенно во время пересмотра конституции - оставить королю полную возможность свести на нет общественную свободу. Но, благодаря своей трусости. законодатели, продавшиеся двору, не смели действовать открыто. Поэтому конституция, при всей своей уродливости, все-таки содержит довольно точные предписания для того, чтобы предать суду тирана и приговорить его к смертной казни.

@темы: процесс Людовика

---

Продолжение письма Дидро Дашковой.
Если двор отступит назад, противники его сознают свою силу, и это не минует страшных последствий. Мы дошли до кризиса, который окончится или рабством или свободой; если рабством, то оно будет не легче константинопольской или морокской неволи. Если все парламенты будут распущены и Францию наводнят мелкие трибуналы, с толпой бессовестных и бессильных чиновников, удаляемых по первому знаку их господина, все привилегии различных сословий, сдерживающих монархию от перерождения ее в деспотизм, пали. Если б настоящий удар, нанесенный конституции, упал до изгнания иезуитов. дело могло бы кончиться; вся администрация перешла бы в руки мошенников. и мы надели бы на себя ярмо теократической власти; и отселе. менее чем в сто лет , очутились бы в состоянии самого абсолютного варварства. Писать было бы окончательно запрещено; даже не позволялось бы мыслить; и вскоре за тем было бы невозможно читать; потому что книги, авторы и читатели состояли бы под запретом.
Есть обстоятельства выше всех наших сил; они развиваются по закону строгой логической необходимости. Я уверен, что гораздо легче образованному народу отступить в варварский быт,чем варварам сделать шаг вперед к цивилизации. Кажется, и добро и зло зреют постепенно. Когда благо достигает полной зрелости, оно превращается во зло; напротив, когда зло созреет, оно переходит в добро. Но позвольте, княгиня, заметить, к чему я толкую вам об этих предметах, о которых говорилось вокруг вас с большой свободой и силой. Итак, я исполнил свое обещание; передайте мой поклон Каменской и примите от меня со всей искренностью и преданностью моего чувства.
Примечание к этому письму. Весной-летом 1770 года начинается конфликт между королем и парламентом по поводу процесса против герцога Эгийонского, коменданта Бретани. В декабре король отправляет в отставку премьер-министра Шуазеля и назначает на его место канцлера Мопу. с помощью которого пытается реставрировать абсолютизм и продолжить фискальные реформы.

@темы: энциклопедисты

---

Ну что... Съездила я в Гороховец. И очень довольна. Правда, туда, увы. идут только экспрессы Ласточка, так что проезд туда и обратно обошелся в шесть с лишним тысяч. Зато гостиница относительно недалеко от центра стоила тысячу шестьсот с бесплатным завтраком. Правда, лестница там на второй этажна редкость неудобная... Удивляюсь, как я шею не сломала
Фоток, увы. не будет. Поверьте на слово, что там красивые монастыри. церквушки, старинные деревянные и кирпичные дома, роскошный вид на реку Клязьму и, самое главное, несколько каменных домов 17 века. В одном из них - музей купеческого быта

@темы: личное

---

Еще о Вольтере и вере в бога.
Разве для человека нет другой узды. кроме райских наград и адских мук. Конечно. есть. Во-первых, в человеке, живущем в обществе, развивается социальный инстинкт. который мешает ему делать то, что вредно всему обществу. Во-вторых, его удерживает от преступлений боязнь наказания со стороны общества и государства. "Он знает, что безусловно будет наказан либо мерами. мудро придуманными людьми против врагов общества, либо боязнью кары. которая сама по себе представляет пытку. Кроме того он будет бояться общественного осуждения... Таким образом каждый разумный человек поймет. что в его собственных интересах следует быть честным... Люди. которые нуждаются в поддержке религии. чтобы быть честными - жалкие люди. Это настоящие чудовища". С другой стороны. философы. прослывшие неверующими и вольнодумцами, были всегда самыми нравственными людьми. Как пример он приводит великих людей древности и новейших философов - Спинозу, Бейля, Локка, которых называет образцами строжайшей добродетели.
Итак. философы. как Вольтер. люди высокой культуры, не нуждаются в райских наградах и угрозах адскими муками, чтобы быть добродетельными. Награждающий и карающий бог нужен только черни (ээ.. и вся "чернь" - настоящие чудовища?)

@темы: Вольтер

---

Продолжение речи Марата.
Обхожу молчанием длинный ряд постыдных несправедливых, репрессивных, тиранических декретов, которые вырывало у трусливого и безрассудного большинства бесчестное и подкупленное меньшинство, стремившееся к укреплению деспотизма, под предлогом возрождения страны. Я не буду касаться этих злополучных декретов, опозоривших Учредительное Собрание и запятнавших конституцию. - декретов, против которых я не раз восставал с такою горечью.
Кто не знает. с каким коварством плели сеть софизмов неверные представители народа. чтобы сделать короля священным и неприкосновенным. чтобы поставить его во главе исполнительной власти и дать ему право назначения на важнейшие должности. чтобы вознести его выше законов, чтобы вручить ему ключи от национальной казны, начальство над военными силами на суше и на море и самые судьбы государства? Это продолжалось до тех пор, пока они не сбросили маску и. не зная больше никакой нужды, задумали направить против народа обманутую армию , с целью перебить его или толкнуть под новое ярмо. Тогда эти мнимые представители самодержавного народа, раболепствуя перед его простым слугой, объявили его врожденным представителем нации и предоставили ему верховную власть. Мало того: не установив для него другого наказания кроме предполагаемого отречения от трона, они тем самым дали ему полную возможность безнаказанно готовить гибель народа, задушив свободу и. в случае надобности. стать во главе неприятельских войск. И эту-то уродливую конституцию. которая, правда, скоро исчезнет, как сон, но все же покроет неизгладимым позором своих авторов. которая будет в глазах историка памятником тупости и безумия, если не продажности и злодейства, - эту конституцию хотят сделать оплотом Людовика Капета против предательски обманутой им и едва не погубленной нации

@темы: процесс Людовика

---

Дидро Дашковой
Париж. 3 апреля 1771 г.
Княгиня, до неба доходят ваши упреки против меня. Я слышу, как вы жалуетесь: "Он не только обещал писать ко мне, но, казалось. хотел занять не последнее место в моей памяти; и вот уже три месяца, как я не получаю от него ни одной строчки". Каменская, может быть, и замолвила бы слово в защиту мою, но, при всем ее пристрастии к моему отечеству, вероятно, также обвинит его в недостатке, в котором я один виноват. В самом деле, что же надобно думать о других, скажет она. если философ Дидро так легкомыслен, непостоянен, щедр на обещания и скуп на исполнения их? Надо заметить, что это общий софизм людей. обманутых в любви или дружбе. Если нас обманывает один, мы теряем надежду и на других друзей; если нас дурачит один, мы не доверяем и остальным. Положим. что все это так; но я. назло своему молчанию, все тот же Дидро, - всегда полный уважения к вам и. увы! самый ленивый из смертных. Я поступил с вами точно так, как поступал с своим отцом, матерью, братом, сестрой, со всеми, кого я любил от всей души и кому я не сообщал ни одного слова о себе; за исключением тех случаев, когда был в состоянии помочь им. Постарайтесь обратить меня на пользу себе, и тогда вы увидите неослабную точность с моей стороны.
Впрочем, независимо от доброго или дурного личного характера. я имею и другое извинение. Мы все втроем, отец, мать и дитя, страдали в это время. Около двух месяцев мы каждое утро купали в горячей ванне своего ребенка, которого я беспредельно люблю. Я говорю вам об этом семейном горе, в той уверенности, что вы сочувствуете всему, что глубоко занимает меня.
Морис недавно известил меня, что будто вы удостоили меня своим письмом. Честью уверяю вас, что я до сих пор не получил вашего письма.
Если б я был убежден, что настоящее мое послание не попадет в чужие руки и дойдет прямо по своему назначению, я рассказал бы вам о ходе наших общественных дел. Вот. между прочим, интересная новость; генеральный адвокат выгнал иезуитов из Бретани. Эти беспокойные и мстительные люди склонили на свою сторону губернатора провинции; этот губернатор человек великий, решительный, горячий и деспот; этот великий человек бросает генерального адвоката в тюрьму; провинциальный парламент вступается за своего чиновника и переносит дело в столичный парламент; столичный парламент грозит мщением представителю двора, а двор с равной запальчивостью поддерживает своего представителя. Среди этой суматохи король берет себе любовницу; первый министр сменяет канцлера; канцлер старается повалить министра, и не без успеха. Оный канцлер принимает сторону придворного представителя, и так как он не имеет никаких средств спасти своего клеврета от наказания, за исключением одного средства - уничтожения самого парламента, то он представляет ему эдикт, который, разумеется, будет отвергнут. В самом деле эдикт отвергнут и Парижский парламент распущен, должностные места его уничтожены, и на месте старого парламента теперь возникло несколько небольших судейских палат.
Это происшествие возбудило общий взрыв между всеми чинами государства. Принцы сердятся. другие трибуналы сердятся, вся аристократия сердится. Умы волнуются, и волнение распространяется; принципы свободы и независимости. прежде доступные не многим мыслящим головам. теперь переходят в массу и открыто исповедуются.
У каждого века есть свой отличительный дух. Дух нашего времени - дух свободы. Первый поход против суеверия был жестокий и запальчивый. Когда же люди осмелились один раз пойти против религиозного рожна, самого ужасного и самого почтенного, остановить их невозможно. Если один раз они гордо взглянули в лицо небесного величества, вероятно, скоро встанут и против земного. Веревка. стягивающая шею всего человечества, состоит из двух шнурков, из которых нельзя разорвать одного без разрыва другого. Это наше настоящее положение и кто знает, к чему оно приведет.

@темы: энциклопедисты

---

А я предупреждала, что будет скучно.
Он слышал, что следующей целью Австрии был Камбре. Единственной опасностью тут была государственная измена, но "мы надеемся, что вашего присутствия будет достаточно, чтобы предотвратить ее". Этот ход мог быть обманом, скрывающим реальное продвижение на Самбре. Они должны упорно оборонять эту реку и следовать общему плану отрезания вражеского клина. Определенный опорный пункт в Авеннесе должен быть укреплен . " Мы собираемся рассказать вам о другой идее, которую вы сможете использовать так, как вам покажется нужным; мы приглашаем вас только внимательно взвесить ее". Идея заключалась в возможном возвращении Ландреси, поскольку противник перебросил свою артиллерию в сторону Камбре. Они должны были сказать Пишегрю, что Журдан вскоре усилит его армию 25000 или 30000 человек; если он сможет начать без них, ему не следует терять ни минуты. В письме есть несколько интересных моментов: определенная психология оптимизма Комитета; представление об измене в Камбре (результатом которой должна была стать миссия Ле Бона); попытка направлять стратегию даже в незначительных вопросах из Парижа; свобода действий, предоставленная представителям для изменения этих инструкций. Генералы, по-видимому, считались опытными советниками и техниками, в чьи обязанности входило выполнять приказы, отдаваемые гражданскими лицами. Справедливости ради следует помнить, что это была не единственная война, ведущаяся подобным образом; можно вспомнить протесты военных против гражданского вмешательства Вашингтона во время Гражданской войны.
Первое письмо Сен-Жюста и Леба в Комитет было отправлено из Реюньон-сюр-Уаз, флореаля, 14, и написано Сен-Жюстом; письма и декреты этой пары - почти все написаны его почерком.. Они услышали весть о падении Ландреси по прибытии в Реюньон; это было вызвано крайним беспорядком в той части армии Севера, которая простиралась от Мобежа до Камбре. В письме подчеркивается этот момент и отсутствие плана движения, предполагая
Враг бессилен. Мы могли бы в то же время продвинуться в Приморскую Фландрию, захватить Валансьен, КенуабЛандреси и двинуться на Бавэ в восьми милях к западу от Мобежа. Ответьте нам немедленно, не теряйте ни часа. Мы попытаемся восстановить порядок.

@темы: Сен-Жюст, Кертис

---

Касаясь Декларации прав, Боден, депутат из Арденн. рассказывает: "Ее для виду обсуждают. ставят на голосование; часть собрания остается недвижима. Раздается сильный ропот. Бийо -Варенн яростно требует поименного голосования, дабы народ узнал наконец своих врагов. Робеспьер... очень верно рассчитывал, что если на это средство согласятся, то можно предвидеть, насколько уменьшится число голосующих... Он попытался пошутить: "Будем считать, что эти господа паралитики" и предложил перейти к повестке дня.

---

Вольтер и вера в загробное воздаяние.
В статье "Бог" Философского словаря Вольтер говорит, обращаясь к атеистам:
"Вы сами признаете, что вера в бога иногда удерживает людей от преступления: этого с меня достаточно. Пусть эта вера удержала на краю пропасти хоть десять убийц, десять клеветников. пусть она предотвратила только десяток несправедливых приговоров, - и я считаю, что она должна стать достоянием всего человечества.
И далее, в той же статье Вольтер восклицает: "К чему сводится наш спор? Дело в том, чтобы утешить страждущее человечество. Кто же дает ему это утешение, вы или я?".
Вольтер сразу ставит вопрос на практическую почву. Что выгоднее для человечества - вера или безбожие? Самый важный для него критерий - общественная полезность. Мораль, т. е., нормы поведения человека, для него важнее метафизики. Вера в карающего награждающего бога социально полезна - следовательно ее должно укреплять и поддерживать
"Я хочу. - говорит А. в очерке Вольтера "А. В. С.", чтобы мой поставщик, мой портной, моя жена верили в бога; я думаю, что тогда
меня реже будут обворовывать и наставлять мне рога2.
В статье "Ад" Философского словаря министр, уволивший священника за то, что тот отрицал вечные муки, делает ему признание: "Друг мой, я не больше вашего верю в муки ада. Но знайте. что в них должна верить ваша служанка, ваш портной, ваш поставщик.
"Во второй главе очерка "Бог и люди" он пишет о происхождении идеи вознаграждающего и карающего бога: "Нации, которые называются цивилизованными потому, что они страдают и ненавидят в городах, а не в пещерах или в открытом поле. не нашли лучшего противоядия против снедающей их отравы, как идея награждающего и карающего бога. Сколько ни издавало правительство законов против воровства, его членов обкрадывали в их собственных домах. Можно ли было придумать лучшую узду против алчности и тайных происков, чем идею вечного повелителя, который видит самые затаенные наши помыслы.

@темы: Вольтер