Перевод будет в пятницу. И там уже будет про Сен-Жюста.
А завтра у меня репетиция и зубной.
Заканчивается допрос Людовика.
Людовик.
Это письмо мне неизвестно.
Валазэ.
Приказ о выдаче 16800 ливров подписанный Людовиком, на обороте подпись Бонньера; письмо и расписка того же Бонньера.
Людовик.
Я не признаю их.
Валазэ.
Два документа упоминающее о суммах, выданных госпоже Полиньяк, Лавогьйону и Шуазелю.
Людовик.
Не признаю и этих документов.
Валазэ.
Письмо за подписью двух братьев бывшего короля вошедшее в обвинительный акт.
Людовик.
Оно мне не знакомо.
Валазэ.
Документы, относящиеся к делу Шуазеля- Гуфье в Константинополе.
Людовик.
Не имею о них понятия.
Валазэ.
Письмо бывшего короля к епископу Клермонскому с ответом последнего от 16 апреля 1791 г
Людовик.
Я не признаю его.
Барер.
Вы не признаете своего почерка и своей подписи?
Людовик.
Нет.
Барер.
На письме печать с гербом Франции.
Людовик.
Эта печать была у многих.
Валазэ.
Признаете ли вы эту квитанцию Жилля
Людовик.
Нет, не признаю.?
Валазэ.
Докладная записка о прекращении выдачи военных пенсий из фондов цивильного листа; письмо Дюфрен- Сен -Леонапо тому же поводу.
Людовик.
Я не знаю ни одного из этих документов.
Барер.
Можете удалиться

@темы: процесс Людовика

---

Валазэ.
Письмо Лапорта от 23 февраля 1781 г. по иеченное рукою Людовика Капета; к письму приложена докладная записка о способах доставить ему популярность.
Людовик.
Ни тот ни другой документ мне незнаком.
Валазэ.
Несколько документов без подписи, найденных в Тюльерийском дворце, в отверстии проделанном в стене, в них говорится о расходах на приобретение популярности.
Барер.
Прежде чем приступить к допросу по этому поводу, я сделаю предварительный вопрос. Признаете ли вы, что заказали в Тюльерийском дворце шкаф с железной дверью и заперли в него бумаги?
Людовик.
Я ничего не знаю об этом шкафе
Валазэ.
Вот дневник, написанный рукой Людовика Капета и заключающий список пенсий , которые были им розданы из своей казны с 1776 по 1792 год; среди них значится вознаграждение Аклоку за его деятельность в предместьях.
Людовик.
Этот дневник я признаю, но в нем записаны только мои пожертвования с благотворительной целью.
Валазэ.
Записи различных сумм, выданных шотландским отрядам Ноэль- Граммона и Монморанси-Люксембурга от 1 июля 1791 г

Людовик.
Это было раньше, чем я запретил выдачу этих денег.
Барер.
Людовик, где вы хранили эти документы , признанные вами?
Людовик.
У моего казначея.
Валазэ.
Признаете ли вы ведомость расходов по содержанию лейб-гвардейцев, швейцарцам королевских гвардейцев в 1792 г. ?
Людовик.
Нет, не признаю.
Валазэ.
Несколько документов по поводу заговора в Далече, оригиналы которых хранятся в секретариате департамента Ардеш.
Людовик.
Они мне совершенно незнакомы.
Валазэ.
Письмо Булье из Майнца содержащее расписку в получении от Людовика Капета 993 000 ливров.

@темы: процесс Людовика

---

Людовик.
Я объясню содержание этого письма.
Валазэ читает письмо.
Людовик.
Это не более как проект, здесь нет и речи о контрреволюции; письмо не предназначалось для отправки.
Валазэ.
Письмо Лапорта к Людовику Карету от 22 апреля, касающееся бесед по поводу якобинского клуба, президента комитета финансов и комитета государственных имуществ, дата проставлена рукою Людовика.
Людовик.
Я не знаю этого письма.
Валазэ .
Письмо Лапорта от 3 марта 1791 г., помеченное рукою Людовика Капета и сообщающее о предполагаемом разрыве между Мирабо и якобинцами.
Людовик.
Я не признаю его.
Валазэ.
Письмо Лапорта без даты, написанное его рукой и помеченное Людовиком Капетом; оно содержит подробности о последних минутах Мирабо и о предосторожностях, которые были приняты во избежание огласки весьма важных документов, хранившихся у Мирабо.
Людовик.
Я не признаю этого письма, как и других.
Валазэ.
Проект новой конституции или пересмотра существующей, подписанной Лафайетом и адресованный Людовику Карету 6 апреля 1790 Г. к проекту приписана строка рукою Людовика.
Людовик.
Все это уничтожается в силу конституции.
Валазэ.
Знаком ли вам этот почерк?
Людовик.
Нет.
Валазэ.
Признаете ли вы свое примечание?
Людовик.
Нет.
Валазэ.
Письмо Лапорта от 19 апреля 1791 г. , помеченное рукою Людовика Капета и упоминающее о беседе с Риваролем.
Людовик.
Это письмо мне неизвестно.
Валазэ.
Письмо Лапорта от 16 апреля 1791 г. Содержащее жалобы на Мирабо, аббата Перигора, Андре и Бомеца, которые якобы не выказывают благодарности за понесенные для них жертвы.
Людовик.
Оно мне также неизвестно

@темы: процесс Людовика

---

Барер.
Зачем вы сосредоточили войска во дворце?
Людовик.
Все установленные конституцией власти видели, что дворцу грозила опасность; будучи сам установленной властью, я должен был защищаться.
Барер.
Зачем вы вызвали во дворец парижского мэра в ночь с 9 на 10 августа?
Людовик.
В виду слухов, которые циркулировали в то время.
Барер.
Вы проливали кровь французов. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
Нет, милостивый государь, это не я.
Барер.
Вы поручили Септейлю сделать значительную покупку хлеба, сахара и кофе в Гамбурге. Этот факт подтверждается письмом Септейля. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
То о чем вы говорите, мне совершенно неизвестно.
Барер.
Почему вы наложили veto на декрет о сформировании лагеря в двадцать тысяч человек?
Людовик.
Конституция предоставляла мне полную свободу в утверждении декретов,; кроме того, я одновременно предложил образовать лагерь в Суассоне.
Барер ( обращаясь к Собранию). Вопросы исчерпаны. (Людовику Карету). Людовик, имеете ли вы ещё какие-либо заявления?
Людовик.
Я требую предъявления документов на основании которых я обвиняют и права выбрать себе защитника.
Валазэ ( одним из секретарей) предъявляются Людовику следующие документы:
Докладная записка Лапорта, подтверждающая контр-революционгые проекты со стороны Людовика Карета, Мирабо и некоторых других лиц.
Людовик.
Я не признаю ее.
Валазэ.
Письмо Людовика Капета от 23 июня 1790 г. подтверждающее его сношения с Мирабо и Лафайетом, имевшие целью уничтожение конституции.

@темы: процесс Людовика

---

Людовик.
Я делал все от меня зависящее чтобы удержать офицеров. Что касается Бертрана то ввиду того, что Национальное собрание не заявляло против него никакого неудовольствия, которое могло бы подать повод к обвинению, я не счёл нужным сменять его.
Барер.
вы поддерживали в колониях абсолютный режим. Ваши агенты сеяли в них смуты и контрреволюцию, которая разразилась там как раз в то время, когда она должна была вспыхнуть и во Франции, этот обстоятельства достаточно показывают, что нити заговора сосредоточивались в ваших руках. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
Если в колониях есть мои агенты, они сказали неправду: я не имел никакого отношения к тому, в чем меня обвиняют.
Барер.
Фанатики разжигали волнения внутри государства; вы оказывали им покровительство, явно выражая намерение восстановить при их помощи, свою прежнюю власть. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
Мне нечего на это отвечать: подобное намерение мне совершенно чуждо.
Барер .
29 января Законодательное собрание издало декрет против мятежных священников; вы наложили на него свое veto. Что вы имеете сказать в свое оправдание.
Людовик.
Конституция предоставляла мне свободу в утверждении декретов.
Барер.
Смуты росли; министр заявил, что существующие законы не дают никакой возможности поразить виновных. Тогда Законодательное собрание издало по этому поводу особый декрет; вы снова наложили на него свое veto. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик повторяет свой ответ на предыдущий вопрос.
Барер.
Анти - патриотический дух гвардии , которую дала вам Конституция, заставил распустить ее. На следующий день вы письменно выразили ей свое удовлетворение. Вы продолжали содержать ее на жалование. Это подтверждается отчётами казначея цивильного листа. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
Я содержал гвардию лишь до тех пор, пока она могла быть реорганизована , согласно декрету.
Барер.
Вы удерживали возле себя швейцарских гвардейцев, но конституция запрещала вам это и законодательное собрание категорически приказало удалить их. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.Я исполнял все декреты, изданные по этому поводу.
Барер.
Вы содержали в Париже особые отряды, которые должны были совершать всякие операции, выгодные для ваших контрреволюционных целей. В числе ваших агентов находились Дангремон и Жилль; они получали жалование из фондов цивильного листа. Вм будут представлены квитанции Жилья, которому была поручена организация отряда в 60 человек. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик. Я не имею никакого понятия о проектах, которые им приписывают,мне никогда не приходила в голову идея контрреволюции.
Барер.
Вы хотели, посредством значительных сумм, подкупить некоторыз членов Учредительного и Законодательного собраний.
Это подтверждается письмами Сен-Леона и других. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
Некоторые лица действительно делали мне подобные предложения, но я их отклонил.
Барер.
Какие именно лица делали вам эти предложения?? Людовик.
Их проекты были так неопределенны, что я не припомню их в данный момент.
Барер
Кому вы обещали или давали деньги?
Людовик.
Никому.
Барер.
Вы унизили французскую нацию в Германии, Италии и Испании, не сделав ни малейшей попытки потребовать удовлетворения за все оскорбления, нанесенные французам в этих странах. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
Дипломатическая корреспонденция должна доказать как раз противоположное; впрочем, все это касается министров.
Барер.
10августа в пять часов утра вы произвели смотр швейцарцам - и швейцарцы первые стреляли в народ. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
Я делал смотр всем войскам, собранным у меня в этот день; у меня были все установленные власти, департаментское прпвление, мэр и члены муниципалитета, я пригласил к себе даже депутацию от Национального Собрания и затем отправился со своей семьёй в залу его заседаний

@темы: процесс Людовика

---

Продолжение допроса Людовика.
Людовик.
Все это мне совершенно неизвестно, в этом обвинении нет ни слова правды.
Барер.
Вы поручили своим дипломатическим агентам поддерживать коалицию иностранных держав и ваших братьев против Франции; вы особенно рекомендовали им укрепить мир между Турцией и Австрией , чтобы избавить последнюю от необходимости охранять свою границу с с Турцией и таким образом дать ей возможность выдвинуть больше войск против Франции. Этот факт устанавливается письмом вашего посланника в Константинополе, Шуазеля- Гуфье. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
Г. Шуазель сказал неправду: этого никогда не было.
Барер.
Пруссаки приближались к нашим границам. 8 июля вашему министру был сделан запрос о состоянии наших политических отношений с Пруссией; и только после этого, 19 июля, вы ответили, что на нас идут 50 тысяч прусаков, о чем вы и делаете формальное заявление
Законодательному Собранию, согласно требованию конституции. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
Я узнал об этом лишь в тот момент; вся корреспонденция проходила через руки министров.
Барер. Вы поручили военное министерство племяннику Колонна Дабанкуру. Эта мысль увенчалась блестящим успехом: едва появился неприятель , как крепости Лонгви и Верден были сданы. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
Я не знал, что г. Дабанкур - племянник г. Колонна. Не я выводил войско из крепостей, я не позволил бы себе подобных вещей. Я ничего не знаю об этом, если действительно таковы факты.
Барер.
Вы подорвали наши морские силы. Множество флотских офицеров эмигрировало: число оставшихся было едва достаточно для обслуживания портов, и все таки Бертран ежедневно выдавал паспорта. Когда Законодательное собрание указало вам 8 марта на преступность его поведения, то вы ответили, что считаете себя вполне удовлетворенным его службой. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

@темы: процесс Людовика

---

Допрос Людовика. Продолжение письма будущего Людовика 18 - г
о. Даже наши враги слишком заинтересованы в сохранении вашей жизни, чтобы совершить бесполезное преступление, которое окончательно погубило бы их самих. До свиданья. Л. С. Ксавье Карл Филипп.
Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
Согласно требованиям конституции, я протестовал против всех предприятий моих братьев, лишь только узнал о них. Прочитанное письмо мне совершенно не знакомо.
Барер.
Линейные войска, которые вы должны были поставить на военную ногу к концу декабря состояли лишь из ста тысяч человек; таким образом вы не позаботились о защите государства от внешних врагов. Ваш министр Нарбонн потребовал рекрутского набора в 50 тысяч человек, но вскоре он приостановил набор на 25 тысячах, уверяя, что все готово. Однако в действительности не было готово решительно ничего. Преемник его, яСерван предложил сформировать возле Парижа лагерь в 20000 человек; Законодательное собрание сделало соответствующее постановление, но вы отказались утвердить его Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
Я сделал в министерстве все распоряжения , которые могли ускорить увеличение армии; в декабре прошлого года списки ее были представлены Собранию; если была сделана ошибка, то вина не моя.
Барер.
В порыве патриотизма, граждане стекались к Парижу со всех сторон. Вы разослали предписание задерживать их; и однако наши армии нуждались в солдатах, Дюмурье, сменивший Скована, заявил, что нация не располагает ни оружием, ни боевыми припасами, ни провиантом, что крепости не в состоянии выдержать осады. Вы продолжали медлить. Наконец, Законодательное собрание запросило министра Лажара, какими средствами он думает обеспечить внешнюю безопасность государства, и только лишь этот запрос заставил вас предложить, через посредство министра, набор 42 батальонов.
Вы получили командирам войск дезорганизовать армию, возбуждать солдат к дезертирству и к переходу через Рейн, чтобы толкнуть их под знамёна ваших братьев и Леопольда Австрийского, с которым у вас было соглашение; этот факт подтверждается письмом Тулонжона, начальствовавшего над войсками Франшконтж. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

@темы: процесс Людовика

---

Барер.
Вы поручили начальство над войсками на юге Винештейну, который писал вам 21 апреля 1792 года уже после того как был отозван: "Ещё немного и я навсегда приведу к стопам Вашего Величества тысячи французов, которые снова станут достойны Ваших добрых пожеланий по отношению к ним. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик. Это письмо было написано после его отозвания. С тех пор он не был на службе. Я не помню этого письма.
Барер.
Вы содержали на жалование вашу бывшую лейб-гвардию в Конбленце - это подтверждается записями Септейля; кроме того, несколько приказов, подписанных вами собственноручно, указывают, что от вас получали значительные суммы Булье, Рошфор, Лавогьйон, Шуазель- Бопрэ, Гамильтон, госпожа Полиньяк. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
Лишь только я узнал, что мои лейб-гвардеццы организуются по ту сторону Рейна, я приказал прекратить выдачу им жалования; что касается всего остального, я не помню ничего подобного.
Барер.
Ваши братья, государственные преступники, созвали эмигрантов под свои знамёна; они набирали войско, заключали займы и вступали в союзы от вашего имени. Вы протестовали против этих действий лишь тогда, когда получили полную уверенность, что не можете повредить их проектам. Ваше соглашение с ними доказывается письмом, написанным рукою Людовика-Станислава Ксавье и подписанным обоими вашими братьями. Вот это письмо.
Я написал вам, но только почтой и поэтому не мог ничего сказать. Нас здесь двое, но мы составляем одно целое, с одинаковыми чувствами, одинаковыми принципами, одинаковой готовностью служить вам. Мы храним молчание, ибо нарушив его преждевременно, могли бы скомпометировать вас, но мы зановорим,лишь только будем уверены в общей поддержке - и этот момент близок. Если к нам обратятся от имени этих людей, то мы не станем слушать; если от вашего имени - мы выслушаем, но не свернем с своего пути. Итак, если от вас потребуют какого -либо заявления по нашему адресу, то вы не стесняйтесь. Будьте уверены, что вы в безопасности; мы существуем лишь для того, чтобы служить вам, мы усердно работаем для вас и все идёт хорошо.

@темы: процесс Людовика

---

Извините, что пропала вместе с переводом. Перевод будет во вторник. А пока, увы, продолжение допроса Людовика.
Народные деньги расточались без меры, чтобы обеспечить успех этой измены; она должна была совершиться под прикрытием войск Булье, на которого незадолго перед тем была возложена бойня в Нанси, и которому вы писали по этому поводу, советуя ему беречь свою популярность, так как она вам пригодится. Эти факты подтверждаются докладной запиской 23 февраля 1791 г. Помеченной вашей рукой; вашей декларацией 20 июня, написанной целиком вами же, вашим письмом к Булье от 4 сентября 1790 г. и запиской последнего, в которой он отдает вам отчёт в употреблении 993 тысяч ливров, полученных от вас и отчасти израсходованных на подкуп войск, которые должны были вас конвоировать. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
Я не имею никакого понятия о докладной записке 23 февраля; что же касается моей поездки в Варенн, то я ссылаюсь на заявление, сделанное мною в свое время комиссарам Учредительного Собрания.
Барер.
После вашего ареста в Варенне вы временно были отражены от власти - и всё-таки продолжали свои интриги. 17 июля Марсово поле обагрилось кровью граждан. Ваше собственноручное письмо к Лафайету написанное в 1790 г. доказывает существование преступного соглашения между вами и Лафайетом, к которому присоединился и Мирабо. При таких зловещих предзнаменованиях вы начали сеять раздоры; все виды подкупа были пущены в ход. Вы оплачивали пасквили, памфлеты и газеты, вводившие в заблуждение общество, дискредитировавшие ассигнаты и защищавшие интересы эмигрантов. Записи Септейля показывают какие огромные суммы были потрачены на эти народоубийственные деяния. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик. Событие 17 июля не имеют ко мне ни малейшего отношения; что касается всего остального, мне это совершенно неизвестно.
Барер.
14 сентября вы притворно приняли конституцию и выразили твердое намерение поддерживать ее и, однако, вы старались уничтожить ее ещё прежде, чем.она была закончена. 24 июля в Пильнтце состоялся договор между Леопольдом Австрийским и Фридрихом-Вильгельмом Брандербургским, которые обязывались восстановить во Франции абсолютную монархию вы;. Вы умалчивали об этом договоре до тех пор, пока он не стал известен всей Европе.
Что вы имеете сказать в свое оправдание?

@темы: процесс Людовика

---

И далее допрос Людовика.
Барер.
На празднике федерации 14 июля вы принесли присягу, но не сдержали ее. Вскоре вы сделали попытку подкупить общественное мнение через посредство Талона, который действовал в Париже и Мирабо, который должен был возбудить контрреволюционное мнение в провинцияз. Что вы можете сказать в свое оправдание?
Людовик.
Я не помню, что происходило в эту эпоху; Ноя во всяком случае все тогдашние события предшествовали принятию мной конституции.
Барер
Вы израсходовали на подкуп целые миллионы и даже популярность хотели сделать орудием порабощения народа. Это подтверждается докладной запиской Талона, помеченной вашей рукой и письмом к вам Лапорта от 19 апреля 1791 г. в котором , передовая вам содержание своей беседы с Риваролем, он сообщает, что миллионы, потраченные вами, не принесли никакой пользы. - Уже издавна вы замышляли бегство. 23 февраля Лапорт представил вам докладную записку, в которой развивал план побега; эта записка также помечена вами. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.Я не знал большего удовольствия, как давать нуждающимся; это не имеет отношения ни к каким проектам .
Барер.
28 марта толпа дворян и военных наводнила ваши покои в Тюльерийском дворце, с целью способствовать вашему бегству; 18 апреля в намеревались покинуть Париж и уехать в Сен-Клу. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
Это обвинение абсурдно.
Барер.
Но сопротивление граждан показало вам, как велико было общее недоверие. Вы попытались рассеять его, сообщив Учредительному Собранию текст письма , с которым вы обратились к представителям нации при иностранных дворах; в этом письме говорилось, что вы свободно признали представленные вам статьи конституции. И тем не менее, 21'июня вы бежали с подложным паспортом, оставив декларацию, направленную против тех же статей конституции; вы приказали министрам не подписывать никаких актов, исходящих от Национального Собрания, и запретили министру юстиции выдавать государственную печать

@темы: процесс Людовика

---

Допрос Людовика.
Барер.
Людовик, французский народ обвиняет вас в множестве преступлений, совершенныз с целью уста выновить вашу тиранию на развалинах его свободы. 20-,го июня 1789 г. Вы посягнули на самодержавие народа, распустив собрание его представителей и разогнав из силою с места заседания. Это доказывается протоколом, составленным в версальской зале мяча членами Учредительного Собрания. 23 июня, желая продиктовать нации свои законы, вы окружили войсками ее представителец, объявили им две королевские декларации, разрушающие всякую свободу и приказали им разойтись. Эти посягательства подтверждаются вашими декларациями и протоколами Собрания. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик. Тогда не существовало законов, которые запрещали бы мне эти действия.
Барер.
Вы выслали войска против Парижскихьграждан, ваши приверженцы пролили кровь многих из них. Вы удалили эти войска лишь тогда , когда взятие Бастилии и всеобщее восстание показали вам, что победа на стороне народа. Речи, с которыми вы обращались к различным депутациям Учредительного Собрания 9, 12 и 14;июля обнаруживают ваши намерения, а избиения в Тюльери служит уликой против вас. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
В то время я был вправе высылать войска, но я никогда не имел намерения пролить кровь. После этих событий, несмотря на обещания, данные вами 15 июля в Учредительном Собрании и 17 в парижской ратуше, вы продолжали свою деятельность против национальной свободы. Вы долго уклонялись от приведения декретов 11 августа уничтожавших крепостную зависимость, феодальный режим и десятину; вы долгое время отказывались признать Декларациию Прав Человека: вы увеличили вдвое число лейь- гвардейцев и вызвали в Версаль Фландрский полк; вы позволяли, чтобы во время оргий, происходивших на ваших глазах, прпиралась ногами национальная кокарда, водружалась белая кокарда и понравилась имя нации. Наконец, вы вызвали новое восстание и причинили смерть многих граждан; лишь после поражения вашей гвардии вы заговорили другим языком и возобновили вероломные обещания . Эти факты подтверждаются вашим замечанием 18 сентября по поводу декрета 11 августа, протоколами Учредительного Собрания,вкпсальскоми событиями 5 и 6 октября и речью, с котороймвы обратились в тот день к депутациям Учредительного Собрания, утверждая, что вы хотите руководить его советами и никогда не расставаться с ним. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Людовик.
По поводу двух первых пунктов я сделал замечания, которые считал справедливыми. Что касается кокарды, это неверно в моем присутствии не происходило ничего подобного MORE]

@темы: процесс Людовика

---

Перевод будет в понедельник.
А пока продолжение речи защитника Людовика.Уныло и скучно, так что прошу прощения у читателей Но великая нация не может сама пользоваться своей верховной властью; она неизбежно должна вверять ее уполномоченным. Необходимость такой передачи державных прав приводит нацию к учреждению либо королевской власти либо республики. В 1789 году в первый период революции, которая сразу изменила форму правления, господствующую у нас в течение стольких веков, вся нация объявила своим депутатам, что она желает монархического правительства.
Монархическое правительство требовало неприкосновенности своего главы.
Представители французского народа думали, что в стране, где исполнительная власть принадлежит одному лицу - королю, для того, чтобы он не встречал препятствий в своей деятельности или, встретив, мог преодолеть из, необходимо окружить его авторитетом, который заставил бы повиноваться требованиям закона; что он должен сдерживать в известных границах все второстепенные власти, которые стремились бы к нарушению или превышению их, подавлять или пресекать все страсти, направленные во вред общественному благу, бдительно следить за общественным порядком во всех областях, словом, должен сосредотачивать в своих рукахвме пружины общественного механизма в постоянно наппряженом состоянии и не позволять ослабляться ни одной из них. Они думали, что для исполнения столь великих обязанностей монарх должен пользоваться огромной властью, а для свободного проявления этой власти он должен быть неприкосновенным.
Народные представители знали, что нации устанавливали неприкосновенность не для королей, а для самих себя, что это было сделано в интересах их собственного спокойствия, для их собственного счастья, сделано потому что при монархическом режиме спокойствие беспрестанно нарушалось бы, если бы глава высшей власти не мог отражать щитом закона всех страстей и заблуждений, идущих в разрез с его планами.
Они возводили, наконец, в моральный и политический принцип ту мысль соседнего народа, что проступки королей никогда не могут быть личными; что, в виду их несчастного положения и окружающих соблазнов, даже преступления их должны объясняться посторонним внушением, и что для самого народа, который поистине является неприкосновенным, гораздо лучше снять с них какую бы то ни было ответственность, хотя бы пришлось признать их безумными, чем подвергать их нападкам, которые могут лишь привести к великим потрясениям.

@темы: процесс Людовика

---

Продолжение речи защитника Людовика.
Принцип неприкосновенности, установленный Конституцией.
Я буду рассматривать здесь принципы с двух точек зрения: с той точки зрения, на которой стоял Людовик до отмены королевской власти, и с той, на которой он стоит после уничтожения этой власти.
Приступая к обсуждению данного вопроса, я прежде всего остановлюсь на декрете Национального Конвента о том, что он будет судить Людовика XVI. Мне не безызвестно, как хотели злоупотребить этим декретом некоторые, пожалуй, более пылкие, чем рассудительные умы. Я знаю, что по их мнению, упомянутое постановление Конвента заранее лишило Людовика неприкосновенности, дарованной ему конституцией. Я знаю, что, по их словам, Людовик уже не может пользоваться этой неприкосновенностью, как средством защиты. Но это заблуждение, которое можно рассеять простым замечанием.
В самом деле,в чем состоял декрет Конвента?
Постановив, что Людовик предается его суду Конвент решил одно: что в процессе, возбуждённым им против Людовика, судьей является сам же Конвент. Но, назначая себя судьей в этом процессе, Конвент в то же время постановил выслушать Людовика и, повидимому, считал совершенно невозможным осудить его не выслушав.
Но если Людовик должен быть выслушан, прежде чем быть осужденным, то он имеет право защищаться от предъявленных ему обвинений всеми средствами, какие покажутся ему пригодными для этой цели; это принадлежит всем обвиняемым как таковым. Судья не вправе лишить обвиняемого хотя бы одного из его средств защиты; он может только оценить их по достоинству в своем приговоре. Следовательно, и сам Конвент по отношению к Людовику пользуется лишь этим правом; он оценит его защитительную речь, когда она будет представлена; но заранее он не в праве ни ослаблять, ни порицать ее. Если Людовик заблуждается в принципах, на которых построена его защита,- дело Конвента устранить их в своем приговоре. Но до тех пор он обязан его выслушать: этого трен как справедливость, так и закон.
Итак, я устанавливаю следующие принципы: нации самодержавны, они вольны вводить у себя какую угодно форму правления; они могут даже, обнаружив несовершенство ими же введённого режима, заменить его новым. Я не оспариваю этого права наций; оно неотъемлемо, оно признается нашей конституцией. И мне вероятно не нужно напоминать, что Франция обязана включением этого важного принципа в число своих основных законов усилиям одного из защитников Людовика, бывшего в то время членом Учредительного Собрания

@темы: процесс Людовика

---

Продолжение речи защитника Людовика.
До сих пор вы слышали только его ответы. Вы потребовали его сюда; он явился спокойно, мужественно, с достоинством; он явился, исполненный ощущения своей невиновности, сильный утешительным сознанием своей невинности, сильный утешительным сознанием своих намерений, которого не в состоянии отнято у него никакая человеческая сила. Опираясь, если можно так выразиться , на всю свою жизнь он обнажил свою душу и раскрыл свои деяния перед вами и всей нацией; он посвятил вас даже в свои мысли. Но отвечая вам при таком неожиданном вызове опровергая без подготовки, без обдумывания совершенно непредвиденные им обвинения, так сказать, импровизтркя свою защиту при допросе d
, возможность которого никогда не приходила ему в голову,- Людовик мог лишь заявить вам о своей невиновности; но он не мог представить вам ее доказательства. Я, граждане,. приношу вам эти доказательства, я приношу их народу, от имени которого обвиняется Людовик. Я хотел бы, чтобы в этот момент меня слышала вся Франция, чтобы эта ограда вдруг расступилась и вместила всех французов. Я знаю, что, обращаясь к представителям нации, я обращаюсь к самой нации. Но Людовик, конечно, вправе сожалеть о том, что масса граждан, которая находится под впечатлением падающих на него обвинений не имеет возможности слышать его ответов, опровергающих эти обвинения. Важнее всего для него - доказать свою невинность: вот его единственное желание, его единственное помышление! Людовик знает, что вся Европа с тревогой ждёт вашего приговора, но мысли его поглощены одной Францией. Знает он и то, что когда-нибудь потомство соберёт все документы этого великого процесса между целой нацией и одним человеком; но он думает только о своих современниках, заботитмя лишь о том чтобы вывести из заблуждения, И мы, в свою очерн, стремимся лишь защитить его, ставим себе единственное целью его оправдание. Подобно ему, мы забываем о Европе, которая нас млушщ, забываем о потомстве, решение которог уже назревает. Устремляя все свое внимание на настоящий момент, мы заняты исключительно судьбой Людовика и будем считать выполненной нашу задачу, если докажем его невинность.

@темы: процесс Людовика

---

Речь защитника Людовика Десэза.
Граждане, представители нации настал, наконец, момент , когда Людовик, обвиненый от имени французского народа, может высказаться перед самим же народом! Настал, наконец, тот момент, когда он вместе с защитниками, которых дали ему человеколюбие и закон, может представить нации защитительнуб речь, продиктованную его сердцем, и показать ей, какими намерениями он всегда воодушевлялся! Уже молчание, царящее вокруг меня, свидетельствует о том, что на смену дням гнева и предубеждения пришел день правосудия, что этот торжественный акт - не пустая формальность, что храм свободы есть также и храм беспристрастия, послушног одному закону, и что человек, попавший в унизительно е положение обвиняемого - кто бы он ни был - всегда может рассчитывать на внимание и участие даже со стороны своих обвинителей.
Я говорю :"человек, кто бы он ни был" - потому что , в самом деле, Людовик уже не более, как человек, и притом, человек обвиняемыц. Он потерял всякое обаяние, он бессилен, он не может больше возбуждать ни опасений ни надежд; поэтому в настоящий момент вы должны относиться к нему не только с величайшей справедливостью, но даже - позволю себе заметить - с величайшей снисходительностью. Он имеет право на все сострадание, какого заслуживает беспредельное несчастье; и если, действительно, как выразился один знаменитый республиканец, невзгоды королей принимают в глазах всех, кто жил при монархическом режиме, более трогательный и священный характер, чем бедствия других людей, то тем более живое сочувствие должна возбуждать судьба человека, занимавшего самый блестящий трон в мире, мало того, это сочувствие должно возрастать по мере приближения развязки

@темы: процесс Людовика

---

И продолжение речи Верньо.
Иные утверждали, что обсуждение в первичных собраниях сопряжено с непреодолимыми трудностями, что это значило бы оторвать земледельцев от поуга, рабочих от станка, что такое обсуждение тяготило бы граждан, утомляло бы их бесконечными спорами о всевозможных юридических тонкостях. При этом присовокуплялост, что, пока мы будем заниматься вздорными препирательствами, иностранные державы, пользуясь истощением наших сил, вторгнуться в страну, и что истинные друзья свободы, которые полетят на защиту родины, должны будут опасаться возрождения для нее тирании. В этой декламации -чрезвычайно трогательной - правда, видна немалая претензия на чувствительность; и я ищу в ней сверх того, убедительных доводов. В самом деле, где же все эти великие трудности, о которых говорят нам? Разве кто-нибудь предлагает отослать на рассмотрение первичных собраниях защитительную речь в пользу Людовика, предъявленные ему документы и решение Конвента, подобно тому, как раньше передавали приговоры сенешаля на рассмотрение парламента? О! Это было бы действительно, политическими абсурдом! Определим точнее свою мысль и постараемся прийти у соглашению. Мы должны исполнить две обязанности: во-первых, дать возможность народу высказать свое мнение по поводу важного акта национального представительства, во-вторых, указать ему для этого простой способ, не сопряженный ни с какими неудобствами. Итак, дело сводится вот к чему. Одно из двух: мы принимаем за исходную точку либо проект Салля, либо другой проект, предлагающий подвергнуть ратификации уже вынесенный приговор.
В первом случае вы высказываетесь только по поводу фактической стороны, то есть виновен Людовик или невиновен; вынесение же приговора предоставляется первичным собраниям. Во втором случае фактическая сторона дела тоже предполагается решенной, равно как и вопрос о наказании. В чем же тогда заключается задача первичных собраниях? В утверждении или измении вашего приговора. В обоих случаях на их обязанности лежит лишь выбор наказания для Людовика.

@темы: процесс Людовика

---

Речь Верньо от 31 декабря.
Граждане, в вопросе столь важном по своей тесной связи с общественным спокойствием и национальной славой, нельзя принимать страсти за принципы и личные побуждения - за меры общей безопасности. Позвольте мне высказать несколько соображений о народном самодержавии, чтобы придти к достойному вас выводу. Я придерживаюсь их, ибо считаю их правильными; пусть мне докажут из ложность не клеветой или угрозами, которые только способны ещё больше утвердить свободного человека в его мнении, а вескими доводами, и я готов от них отказаться.
Что такое самодержавие народа, о котором беспрестанно говорят, которое , хочется мне думать, произносят не шутя, которое, без сомнения , искренне чтит Национальный Конвент? Это право издавать законы, уставы , - словом, всевозможные акты, необходимые для процветания социального организма. Народ пользуется этим правом или непосредственно или через своих представителей. В последнем случае - а так именно происходит у нас- решения народных представителей получают силу закона; но почему это? Потому что в них усматривается выражение общей воли.Только из этого предположения и вытекает их сила; им одним обуславливается их важное значение. Отсюда следует, что за народом остается неразрывное с его самодержавием право выражать одобрение или порицание; что в том случае, если предполагаемая народная воля оказывается несоответствующей действительной, народ безусловно вправе высказать свое мнение, после чего его мнимая воля, то есть решение национального представительства, теряет силу. Отнять у народа это право значило бы лишить его самодержавия и перенести его власть путем преступной узурпации, на избранных им представителей; это значило бы превратить их из народных представителей в монархов и тиранов.
Ваш образ действий соответствовал этим принципам; вы только провели разницу между конституцией, с одной стороны. И актами чисто законодательными, уставами или мерами общей безопасности - с другой. Так как конституция является основой общественной организации, договором, связывающим граждан между собой, то вы справедливо думали, что она должна быть представлена на формальное утверждение всех членов социального организма. Что касается актов чисто законодательных, то в виду того, что они по необходимостивестма многочисленны, что они меняются сообразно месту, времени и обстоятельствам; что обсуждение их народом противоречит природе представительного правления, которое вводится именно потому, что обширность территории или другие причины не позволяют народу пользоваться своей верховной властью непосредственно, - в виду всех этих соображений вы справедливо полагали, что подобные акты вполне достаточно подвергать безмолвной ратификации, то есть, что для их выступления в законную силу достаточно отсутствия протеста со стороны народа, ща которым всегда остается право высказаться окончательно.
Резюмирую сказанное. Всякий акт, исходящий от народных представителей, является фактом тирании и узурпацией верховной власти, если он не подвергнут либо формальному, либо безмолвному утверждению народ; следовательно, будущий приговор ваш над Людовиком должен быть подвергнут одной из этих двух форм ратификации.
Мне скажут, пожалуй, что ваш приговор, даже после его исполнения, будет подвергнут безмолвной ратификации. Но говорить так - значит оскорблять народ с неслыханной наглостью. Молчание может приниматься за знак согласия, то есть безмолвное утверждение может быть допустимо лишь тогда, когда тот, кто молчит, имеет возможность высказаться с известным успехом. Здесь же очевидно, что если ваш приговор будет приведен в исполнение, то народу останется только испускать бесплодные и чисто- призрачные протесты.
Вас хотят приравнять к обыкновенным трибуналам; и из того факта, что приговоры последних не подвергаются санкции народа, выводят заключение. Что она излишняя и для ваших приговоров. Но какая тут огромная разница! И можно ли искренне выставлять подобное возражение? Судьи трибуналов, правда , являются уполномоченными народа; но их полномочия отнюдь не носят характер представительства. Им не приходится выражать личной воли. Они представляют собой лишь органы общественной воли , уже выраженной в законе. Их функция состоит исключительно в применении этого закона.

@темы: процесс Людовика

---

И ( наконец) окончание речи Барера.
Фермопилы в Национальном Конвенте! Да разве мы в сенате или в лагере? Благородные защитники отечества, борцы за свободу, вашу славу узурпируют чтобы внести среди нас раскол! Вы одни можете сказать нам, существуют ли во Франции Фермопилы! Они были , 20- го сентября, в ущельях Аргонн, они были, 6 ноября, на редутах Жемаппа. Но здесь, в храме законов, где все мы братья, все - равны, где всем нам дана общая задача французским народом, выбравшем нас из своей среды, удостоившим нас одинаковым доверием, -найдется ли здесь человек, настолько злостный, настолько несправедливый, чтобы сказать: здесь Фермопилы, там лагерь Ксеркса? Нет, лагерь Ксеркса был в той части Учредительного Собрания, где заседали сторонники злоупотреблений, предрассудков и привилегий. Лагерь Ксеркса был и в Законодательном Собрании, где слабость и цивильный лист еще склоняли умы к рабству перед троном. Но все раздоры должны были прекратиться с того момента, когда собрался Национальный Конвент; им надо положить конец теперь, когда республике угрожают факции внутри и неприятель извне. Сотрем же эти позорные демаркационные линии; они должны исчезнуть вместе с теория большинства и меньшинства, оскорбительной для народа - ибо он всюду составляет большинство - и весьма опасной по отношению к политическими правам народных собраний.
Я уже доказал, что народ не должен быть судьей в тех случаях, когда разбираются его собственные обиды, и что он явился бы судьей, если бы вы обратились к нему за ратификацией вашего решения. Я доказал, что апелляция к народу существовала в Риме только потому, что там были лишь должностные лица, но не было народного представительства, и народ всегда пользовался своей верховной властью непосредственно. Я доказал, что ваш декрет относительно Людовика не есть приговор, так как вы не являетесь судебной инстанцией и не соблюдаете строго всех судебных формальностей. Я доказал, с другой стороны, что ваш декрет не есть закон, ибо закон устанавливается для всех граждан, а в данном случае дело касается только одного лица. Я доказал, что неприкосновенность не может послужить мотивом для обращения к нации, что с точки зрения неограниченного народного представительства и общественной безопасности ратификация народа тут совершенно неуместна. Я доказал, что трудность постановки вопроса в первичных собраниях может привести к усилению анархии. Но значит ли это не признавать народного самодержавия? Отнюдь нет, ибо его прекраснейший атрибут - это право помилования, которого мы за ним нисколько не отрицаем. Но здесь никто, конечно, не требует помилования для Тирана, никто не ссылается на это право верховной власти. Ваше дело вынести приговор: тут кончаются ваши обязанности.
Граждане, высказывая свой взгляд я был верен моему мандату и не боялся личной ответственности. Какое бы мнение ни одержало верх, я, во всяком случае, преклоняюсь перед решением большинства. Здесь говорили о восстаниях. Восстания! Но против кого же? Теперь осталась одна нация со своим могуществом. После республиканской революции всякое восстание есть бунт и разбой. Подняться и наказать убийц и разбойников - дело департаментов. Среди всевозможных страстей, которые бушуют и сталкиваются этом великом процессе, одна только страстно заслуживает нашего внимания - это страсть к общественному благу, страсть к защите национальных интересов, страсть к свободе. Сойдёмся же на одном решении и спасем республику! Вы произнесете свой суд перед статуей Брута, перед вашим отечеством, перед всем миром; и Национальный Конвент вступит в область истории с приговором над последним королем французов!

@темы: процесс Людовика

---

Предпоследний кусок речи гражданина Барера.
История отметит этот контраст между английским парламентом, проявляющим интерес к судьбе короля- клятвопреступника и Национальным Конвентом, спокойно ожидающим от английских трибуналов правосудия пототношению к знаменитому писателю- патриоту.
Вас хотели напугать непостоянством народа. Я не стану отвечать на подобное возражение. Я отвергаю его целиком, как оскорбление французскому народу, не допуская и мысли, чтобы честная и великодушная нация послала своих представителей на штурм тирании, а потом сама же их преследовала. Нет, французы никогда не будут ни столь несправедливы, ни столь жестоки! От римского народа надо было скрыть вид Капитолия, чтобы он решился наказать Манлия, - а между тем Манлий был виновен. Но вы, спасители французского Капитолия, не должны бояться, что нация забудет об этом.
Нас могут устрашить только два несчастья. Во-первых, возврат к деспотизму путем анархии и клеветы: но в таком случае , если народ окажется недостойным своей свободы, умрем сейчас же: нам незачем больше жить. Во-вторых, благоприятный для европейских тиранов исход войны. Но и тогда, повторяю еще раз, лучше умереть сегодня же свободными людьми, чем стать завтра рабами. Ах, как неосторожный ораторы, переносящие в будущее свои нынешние опасения и преувеличивающие их для подкрепления своих доводов! Нет, не забудет французская нация, что коалиция европейских тиранов образовалась еще до 10 августа. Она не упустит из виду, что союзные монархи не ждали суда над Людовиком, чтобы начать войну, ибо они открыли нападение тогда, когда Людовик еще не содержался под стражей.
История соседней страны говорит нам о покушениях на мужей Стюарта; но то были судьи, потерявшие всякое достоинство под шпагой Кромвеля. Им продиктовали приговор над королем, чтобы заменить его протектором. Здесь же речь идет о декрете, который должен упрочить народное самодержавие, - а вы говорите о неблагодарности нации! Нет, граждане, я не хочу оскорблять свободных французов, отвечая на подобное возражение. Настоящее положение дел не имеет ничего общего с событиями в Англии. В Париже народ сам низложил короля, заключил его под стражу и возбудил против него обвинение. В Лондоне это было сделано партией Кромвеля; там с трудом удержали народ от восстания против этой партии, к противникам которой принадлежала значительная часть английской нации. У насмпригоаор будет вынесен великим парламентом. В Англии это сделала жалкая пародия на народное представительство, или, вернее, комиссия, назначенная гнусным и честолюбивым протектором. А! Если бы вы могли проникнуть в кабинеты европейских правительств, вы увидели бы, что надежда на апелляцию к народу озаряет улыбкой лица политиков. Вот когда они будут разъединять нас, вместо того, чтобы воевать с нами! Вот когда они будут действовать подкупом, чтобы разжечь междоусобицы по всей республике и только потом, когда вся нация будет охвачена гражданской войной, напасть на нас с суши и с моря! А если им не удастся разъединить вас в первичных собраниях, если они увидят, что приговор утвержден, - тогда они снова пустят в ход подкуп для возбуждения мятежа и недовольства; тогда они окружат вас, под всевозможными предлогами, сетью отвратительной агитации и не постоят за преступлением, чтобы потом свалить его на вас в своих манифестах.
Неужели вы настолько наивный, чтобы полагать, что утверждение или не утверждение приговора первичными собраниями может повлиять на отношение к нам иностранных держав? Ведь на их взгляд все, что вы делаете, - беззаконно!
С глубоким прискорбием вижу я, что в этом национальном процессе, где мы должны быть твердыми, а не буйными, свободными, а не увлекающимися, строгими, а не подозрительными, - среди вас бросили яблоко раздора, назвав одну часть этого собрания в отличие от другой, Фермопилами.

@темы: процесс Людовика

---

Перевод будет завтра. Или послезавтра.
А пока речь гражданина Барера.
Они всегда руководятся в своих планах ненавистью к свободным народам. Их нейтралитет - не более как выжидательное положение; их вмешательство - не что иное как ловушка.
Нам говорят, что требования Испании вытекают из родственных связей, и что удовлетворение их может обеспечить мир. Как будто голос крови слышен на ступенях трона, как будто у королей есть родственники, как будто родство венценосцев избавило нации хотя бы от одной войны! Нас стараются очернить в Лондоне, чтобы восстановить против нас друзей наших - патриотов. Нет, нельзя очернить нацию, защищающую свою независимость победами и справедливыми законами! Нет, нельзя приписывать приемы правительства ни народу, ни патриотам! Оскорбления Борка так же не властныеал духом и правами наций, как интриги Питта.Говорят, что ратификация приговора сделает честь народу и его революции. Но гораздо больше чести для нации в победе над врагами, изгнании деспотов, составлении хорошей конституции и внушении уважения к правам человека и гражданина!
Осуждая Людовика, вы усиливаете анти-республиканскую партию, которая обьеденится вокруг ребенка и подготавляете распадение Фран. Это возражение в значительной мере основано на принципе наследственности трона, уже ставшем нам чуждым. Но я утверждаю, что РО ялисты связывают гораздо больше надежд с Людовиком, чем с его сыном. Претенденты всегда представляют собой не более как политические призраки, служившие лишь для фабрикации в дипломатических канцеляриях лживых сообщений и манифестов. Если бы вы останавливались на этом возражении, то доказали бы лишь то, что угнетенные нации должны, из политических соображений, низвергать только бездетных тиранов.
Если Людовик погибнет, корона перейдет в Кобленц. Где же она, эта наследственная корона, которая, снится вам, должна перейти в руки ребенка или в то убежище, гда Станислав- Ксавье и Карл- Филипп скрывают свои позорные замыслы? Где та нация, которая, как вотчина, должна переходить в руки всех этих мнимых господ? Где та рыцарская партия, которая сумеет вернуть к рабству народ, обладающий Декларацией Прав? Предоставим аристократам предаваться этим мечтаниям, совершенно не заслуживающим нашего внимания!
Несколько лиц, управляющих Англией, но не английским народом, притворно выказывают некоторый интерес к тому, что они называют несчастиями Людовика. Но для кого не ясно, что это лишь министерская игра, прикрывающая приготовления, маскирующая личное честолюбие и партийную вражду? Как пристало английскому правительству порицать нас за акт национального правосудия, в то время как история Англии забрызгана кровью Карла I, пролитою одной из партий в пользу гнусного узурпатора! Как благородно игнорировать свою собственную историю, чтобы интересоваться нашей!
Национальный Конвент показал себя не в пример беспристрастнее, не заявив никакого протеста по поводу процесса, возбужденного в Англии против одного из его членов за опубликование бессмертного произведения "Права Человека"

@темы: процесс Людовика