Вот почему мой смартфон сохраняет вместо "обручена" - обречена, вместо "пылкой" - "полной", вместо эксплуатировали - эксплуатировались и т. д. и т. п. до бесконечности???!!! Страшно читать собственные посты.

---

ficbook.net/readfic/8640768 - а я поняла, как копировать на смартфоне ссылку! .
Фик понравился, только кролика жа-алко.

---

Флейшман.
И действительно, как говорит Шарлотта, в эти страшные годы 1793 и 1794 было ли в его сердце место для жены или вообще для женщины? Его работа, его речи, его деяния в Комитете Общественного Спасения должны ответить за него. Он был полностью занят достижением своей цели.
За шесть недель до смерти он, казалось, немного расслабился. Отрёкся ли он, сдался ли он? Нет, там, в его бедной одинокой комнате, он составил свое завещание, полное веры и надежды; это там он написал последние страницы своих суровых, пылких речей, делающих его равным великим мастерам ораторского искусства. Как сам он говорил, он отрезал себя от своей работы, чтобы завершить ее. И так он позволил своим врагам - самым продажным развратников, толпе шулеров, которые эксплуатировали Террор и жили на нем, - отмерить час его падения. И пока он чувствовал, как эти бури поднимаются на небесах Термидора, мог ли он мечтать о женщине? Нет и если Элеонора будет оплакивать его тридцать восемь лет, то как друга, а не любовника. Если она и была обручена, то только уже став вдовой, и если она любила его наконец с Великой нежностью, это потому что Робеспьер возвышается в истории посреди ненависти и молчания.
И на этом кончается глава "Все о ней". А я с завтрашнего дня буду переводить предыдущую главу - " Любитель природы

@темы: Робеспьер, Robespierre and the women he loved, All about her

---

Алданов.
Робеспьер смотрел на Корнелию ( так он ее называл) благодарным взглядом и думал, что хорошо бы жениться на этой добродетельной девушке, - не теперь, конечно, а лет через пять или, еще лучше, через десять. Он не любил Элеонору и вообще никогда никого не любил, но мысль о долгой, добродетельной семейной жизни была ему приятна, особенно сейчас когда он знал, что скоро умрет как уже умер его бедный, несчастный, сизый в крапинках голубь.

@темы: Робеспьер

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Флейшман.
Разве все женщины любят любых мужчин, которых они встречают на жизненном пути? Эта была бы знатная патология, но очень плохая история.
Но как Робеспьер относился к проекту Дюпле? Согласился ли он на короткую помолвку, так жестоко прерванную? Бодож говорит, что " у него есть причина верить, что он думал о женитьбе.
Он не говорит, что за причина. Что до веры в то, что Элеонора была любовницей Робеспьера, эта идея "совершенно ошибочна". Но он не верит, что Робеспьер любил свою суженную. " Он был внимателен, но не влюблен". Некто позднее нашел лицемерную причину для этого. Робеспьер не был влюблен в Элеонору потому что она была "фурией, не возбуждавшей любви". По каким описаниям он так судил о ней?
Шарлотта Робеспьер объясняла это, и приводила собственную причину, которую, несмотря на её аристокатическую неприязнь к мадам Дюпле, нам соблазнительно принять. ( и дальше я тупо цитирую отрывок из " Воспоминаний"Шарлотты, выведенных на vive-liberta .
Но мог ли мой старший брат, постоянно перегружены делами, поглощенный своими обязанностями члена Комитета Общественного Спасения, мог ли он думать о любви и женитьбе? В то время как его сердце было переполненно любовью к Отечеству, когда все его чувства, все его мысли сводились целиком к одному лишь помыслы - о благе народа; могло ли в то же время в его сердце найти вторую место для таких пустяков, особенно когда в непрерывной борьбе с врагами революции, с постоянными нападкам со стороны личных врагов, его жизнь была сплошной битвой? Нет, мой старший брат не должен был и не мог себе позволить ухаживать за Элеонорой и быть ее Селадоном, и я должна добавить, что подобная роль была совершенно не в его характере.
К тому же - я могу утверждать с уверенностью, так как они мне об этом говорил двадцать раз - к тому же он не испытывал к Элеоноре никакого влечения. Приставания и недоедания ее семьи могли скорее вызвать его неприязнь, чем любовь к ней. Дюпле могли говорить все, что им угодно, но истина такова. По фразе, которую при мне Максимилиан сказал Огюстену можно судить, насколько он был расположен сочетаться браком со старшей дочерью госпожи Дюпле. - " Тебе следовало жениться на Элеоноре". -" О, нет! " - ответил мой младший брат". Возможно, истина в этих строках.
На самом деле мы не видим где-либо, что Робеспьер отдавал Элеоноре предпочтение над ее сёстрами. Когда он брал мадам Дюпле в Театр Республики, восхитится римским героизмом или стихом Корнелия р Расина, он брал с собой Элеонору, - да, но также и ее сестёр. То же самое с прогулками. На них ходила вся семья. Не было знаков внимания, которые бы говорили: " Это избранная! " Он был добр к ней, также как и к ее сестрам.

@темы: Робеспьер, Robespierre and the women he loved

---

Читаю Шумилова и в очередной раз понимаю, что не люблю Руссо. Да простит меня Максимилиан. У автора Сен-Жюст, прочитавши Монтескье и Жан-Жака, делает вывод, что не прав Монтескье, призывавший наказывать только за преступные деяния, а не за образ мыслей. Из Руссо можно сделать следующий вывод: "у добродетельного человека не может быть недобродетельного образа мыслей, а если община добрых граждан и совершенное государство суть одно и то же, карать надо отнюдь не за преступные деяния, а именно за враждебный образ мыслей, идущий от развращенности нравов". И мне вспомнился Оруэлл с его thoughtcrime.
А еще я поняла, что мне нужно прочесть "Дух законов". Ага, до сих пор не читала...

---

Мой перевод в одном посте.
nos-ames.livejournal.com/2197.html
Remember the Brightness of this Summer Day
Maelicia
Мадам де Сен-Жюст посмотрела на поля, окружающие маленькую деревню Блеранкур. Они сияли золотом, как медленно садящееся солнце. Из окна она могла видеть крестьян, готовящихся к сбору урожая и несколько ребят, бегущих по сену, слишком невинных и беззаботных, чтобы понимать, что они - дети, живущие при Терроре. Дети, которые переживут Террор. Но она не могла не думать, что они должны испытывать некие чувства к природе уникального момента, в котором они живут, к природе этой наступившей новой эры, к будущему, рождающемуся перед их глазами. Они уже говорили о нем. Они скоро будут сражаться за него. Хотя за что они сейчас будут воевать? За кого? Что случится, что изменится сейчас, когда ее сын...
Антуан имел привычку тоже гулять по этим полям. Мадам де Сен-Жюст вспоминала. На летних каникулах, когда он мог покинуть Колледж Ораторианцев, он бегал и играл тут каждый год. Хотя на самом деле он не бегал и не играл. Чем старше он становился, тем дольше он просто прятался здесь, лежа на темной земле и смотря на небо и облака над ним. Это то, что ее дочери- его младшие сестры - рассказывали ей, когда она посылала их привести своего брата домой, так как он никогда не отвечал на призывы и требования своей матери.
О чем он думал? О смерти или жизни? О прошлом или будущем? О себе или о других? Она схватилась за тяжёлую деревянную раму окна, у которого она стояла, болезненный вздох, еще не рыдание, сотряс ее тело.
Сегодня был насыщенный день.
Она ничего этого не ожидала.
Хотя она всегда знала, что этот день настанет достаточно скоро.
Она вспоминала крики, которые оторвали ее от повседневных дел этим утром. Это были крики ее старшей дочери Луизы, которая отчаянно стучала в дверь, которую ее мать открыла так быстро, как смогла. Мадам де Сен-Жюст вспоминала, как та упала ей на руки, плача и паникуя.
-Франсуа сказал мне... Антуан... Мама, он... Его... Робеспьера и Куто... О, боже!
Это все, что она смогла пробормотать, прежде чем она не смогла больше сдерживать свои рыдания. Мадам де Сен-Жюст знала. Она поняла, что Луиза старалась объяснить.
-Не говори, - спокойно ответила она, похлопывая дочь по спине. - Я знаю.
Долгое время прошло пока они крепко обнимались, утешая друг друга, как могли. Закрыв глаза, мадам де Сен-Жюст все еще могла ощутить тело дочери в своих маленьких руках, ее хватку на своем платье, слезы на своем плече.
Мадам де Сен-Жюст старалась не плакать. Ей это удалось, когда она напомнила себе, что должна быть сильной ради своей дочери. Однако, спокойствие покинуло ее, когда внезапно тревожная мысль охватила ее.
-Во сколько? -отчаянно, как помнила она, начала она спрашивать у дочери. -"Во сколько это произошло? " Мадам де Сен-Жюст повторяла свой вопрос несколько раз, она не помнила, сколько.
-Франсуа сказал... Поздно после полудня, - наконец ответила Луиза. - Около пяти или шести, но я не уверена, мама.
Антуан, возможно, рассмеялся бы, если б узнал, зачем его матери нужно было знать точное время.
Ей нужно было знать это, чтобы помолиться.
Помолиться.
За душу своего единственного сына.
Он презирал ее фанатизм
Хотя сейчас он не отнесется с презрением, не будет насмехаться, не засмеется над чем бы то ни было снова.
Мадам де Сен-Жюст вспомнила другой стук в дверь, когда Луиза все еще была с ней, ее слезы не успели высохнуть на ее плече. На этот раз это был не член семьи.
-Гражданка Сен-Жюст!
Так ее называли в мире ее сына.
-Открывай эту дверь!
Молча она подошла к двери и открыла ее кричавшим. Их было двое. Они вошли в дом.
-У нас есть мандат от Конвента на изъятие любых интересующихся нас бумаг, принадлежащих одному из тиранов.
Она почувствовала как сердце сжалось в груди. Моргнув, она подавила все видимые эмоции, как это делал ее сын - говорили, как она слышала, совершенно прекрасно. Она, возможно, была единственной, кто знал, что он выучился этому от нее.
-Что вы рассчитываете здесь найти, умоляю, скажите? - хладнокровно спросила она.
-Что-нибудь, что докажет его причастие к заговору.
Мадам де Сен-Жюст усмехнулась. - Он не входил в этот дом больше чем на час с тех пор, как был избран в Конвент в 92-м, вашем I году.
-Разве этого не вполне достаточно для заговорщика, чтобы оставить свидетельство? - прибавил один из агентов пренебрежительно.
-Где его комната? - спросил другой агент, разгневанно и нетерпеливо.
Мадам де Сен-Жюст, поняла, что не может сказать ничего такого, что остановит их в достижении их цели. Немного опустив взгляд - жест, который нельзя было расценить, как смирение, но предназначенный, чтобы спрятать от них хлынувшие из глаз слезы - она подчинилась. - Первая дверь налево вверх по лестнице, - пробормотала она.
Не поблагодарив ее за информацию, они начали шумно подыматься по лестнице. Она удержала их запоздалым призывом, показывающим и доказывающим ее душевную силу, которую она не осознавала, что имела в такой момент. - Я требую, чтобы вы ничего не ломали!
Они повернулись. Один из двоих отступил назад к ней, выглядя слегка пугающе. -Ты требуешь? Какой властью, гражданка?
Луиза попыталась остановить свою мать, но мадам де Сен-Жюст внезапно преисполнилась решимости.
- Моей собственной. Это мой дом.
-Согласно нашим законам, это должен был быть его дом. - Она была готова ответить, когда он продолжил:"Даже если он не был бы, мы все еще могли бы захватить дом и арестовать тебя".
Она повысила голос. - На каком основании?
-За то, что породила тирана! - огрызнулся он в ответ.
Она ничего больше не сказала, в то время как другой обернулся в последний раз, чтобы сделать ей заключительное предупреждение. - Будь осторожна, гражданка! - Она не могла не думать, что много человек, подобных этим двоим, говорили те же слова и использовали ту же разновидность устрашения много раз с начала Революции, которую ее сын ожидал с таким энтузиазмом и в которой играл такую важную роль. Несмотря на легчайшую, глубочайшую, постыдную и криминальную мысль, которую она скрывала в себе все эти годы -обвинить во всем этом ее сына - эта одна сцена, разыгравшаяся в ее доме, подтвердила для нее, что даже жертвы ее сына - так как она знала, что это была жертва - никогда не будет достаточно, чтобы изменить человеческую природу.

Она смотрела, как двое мужчин отправились в комнату ее сына, слышала шум передвигаемой мебели и яростно брошенных вниз предметов. Она медленно подошла к оставленной открытой двери. Захлопнув ее, она заметила старого нотариуса Желле - старого врага в политической ( и сердечной) жизни ее сына - на другой стороне улицы. Он улыбался, наблюдая, довольный своей победой: он будет жить.
Комната сверху была все в том же беспорядке, в каком ее оставили двое, покинув этот дом. Они взяли с собой несколько бумаг - различные заметки времен юности Антуана, ничего особо важного, но она знала, что больше их не увидит. Она не могла набраться смелости вычистить комнату с перевернутым матрасом и бумагами по всему полу. Отвергнутые заметки, черновики писем и в особенности отпечатаные копии старых речей, времен Учредительного и Законодательного Собрания.
Она вспоминала, как бережно хранил эти речи ее сын.
Она наклонился, чтобы просмотреть некоторые из них. Здесь было много речей Максимилиана де Робеспьера - как тогда писалось его имя. Знаменитого и знаменитого печально Робеспьера. Героя для ее сына. Тирана для его (их) врагов. Только однажды Антуан говорил о нем с ней. Он не говорил обычно о своих политических размышлениях и надеждах. Он больше говорил о своих разочарование, чем о радостях - кроме одного раза.
--Робеспьер прочел мое письмо, мама. Он поддержит мою жалобу в Собрании!
Слова приходили назад из прошлого.
Предложение Антуана не было одобрено, но мадам де Сен-Жюст помнила, как счастлив был ее сын. Очень странно, заметила она, ведь Антуан должен был считать это неудачей, как он отзывался о многих других случаях. Но он не сказал так в тот раз. Он только повторил, что Робеспьер прочел его письмо. Как если бы его прошение было менее важно, чем тот, внимания которого он искал.
Хотя в эту минуту мадам де Сен-Жюст думала, что наконец поняла. Одна из бумаг, которую она держала, датированные январем 1790 года. Она была озаглавлена "Касательно избирательного ценза
На полях были комментарии, сделанные почерком ее сына, также в тексте были подчеркнуты отдельные слова и предложения. Одна из заметок привлекла к себе ее внимание, так как это была скорее целая фраза, а не несколько обобщающих слов. Она была написана после предложения в котором слово Деспотизма было подчеркнуто. Она гласила:
"Депутат Человечества и Республики, ты поддерживаешь родину, защищая ее от потока деспотизма. Я хочу последовать за тобой...и я последую за тобой".
Мадам де Сен-Жюст не понимала полностью, что это значит, но знала к чему это привело.
Она узнала от Тюилье, что ее сын вернулся на Север в третью миссию. Узнав о победах Франции, она отправила ему сообщение, прося навестить ее по пути в Париж. Он мог вежливо отказаться, это был бы не в первый раз, под предлогом напряженности своего расписания и того, что судьба Родины важнее семьи. Однако в этот раз он согласился. Она предположила, что он был в хорошем настроении, радуясь счастливому исходу битвы при Флерюсе. Одним вечером очень поздно, Сен-Жюст приехал навестить свою мать. Она едва ли этого ожидала, и в доме никого не было помимо служанки, Маргариты, старинной компаньонки и помощницы этой стареющей женщины
-Я рада видеть тебя, мой сын, - сказала она приветствуя его. Она рассматривала черты его лица при свете свечи. Он казался старше, чем когда она в последний раз его видела. Он также казался очень усталым. Она не знала всего, что он делал в Париже и в других местах Франции. Она не знала, сколько он работает, но знала что весьма вероятно, слишком много.
-Добрый вечер, мама, - ответил он официально. Он стоял на пороге. -Я предупреждаю тебя, что не могу остаться очень надолго. Я только что получил письмо от Робеспьера этим утром, он просит меня вернуться в Париж как можно скорее.
-Сейчас уже поздно, - сказала она заботливо, ободряюще улыбаясь, стараясь задержать у себя сына так долго, как только возможно. - Конечно, ты можешь остаться здесь на ночь.
-Я не знаю, мама. Я не устал. Я стремлюсь уехать и обеспокоен своим возвращением в Париж.
-Не хочешь ли ты по крайней мере что-нибудь съесть? Ты должно быть голоден...
-Я не голоден, - огрызнулся он в ответ, перебив ее.
Она нахмурилась. - Антуан.
-Мама, - заявил он нетерпеливо - Есть ли какая-либо причина, по которой ты нуждаешься в моем присутствии? Тебе нужна помощь? У тебя проблемы?
-Нет, Антуан, нет... Я хотела тебя видеть.
Сен-Жюст казался шокированным на мгновение, недоверчивым и не понимающим, как это странное заявление вышло изо рта его собственной матери.
-И это все?
Он посмотрел на свою мать, и она медленно кивнула. Тогда он снова отправился к двери.
-Очень хорошо. Я могу сейчас сесть в карету.
-Луи-Антуан ! - Он всегда ненавидел то, как его мать проговаривала его два имени вместе. - Маргарита разогревает суп.
На это нельзя было пожаловаться, хотя Сен-Жюст мог просто выйти наружу, в муниципальный Совет, где его ждала карета. Он этого не сделал. Он вздохнул и последовал за матерью в столовую.
Его участие в разговоре сводилось в основном к молчанию. Мадам де Сен-Жюст рассказала ему новости о двух его сестрах, что порадовало его, так как он любил знать все об Луизе и Виктории, милы ли с ними их мужья, как ведут себя их дети, как они растут. Но его очень раздражало, что мать таким образом удерживает его при себе. Тем не менее он не хотел затевать спор и тихо ел свой суп.
Пока его мать не затронула очень неприятную тему.
-Я в последнее время слышала много всего, мой сын.
Она наблюдала, как меняется его настроение, что отразилось в его глазах, теперь устремленных на нее. Он понимал, что она имела ввиду, единственное, что она могла подразумевать. Он сомкнул руки и принял другую позу.
-Не прислушивайся к молве, мама, -равнодушно ответил он. Он говорил голосом оратора, революционера, а не ее сына. -Она возникает из Пропаганды как и из Клеветы. Она служит как нам, так и врагу.
Мы никогда не должны верить столь не точным инструментам.
-В отличие от гильотины?
Сен-Жюст отодвинулся на стуле, твердо и прямо держа спину. Он остро посмотрел на свою мать.
-Мама, никогда не говори так, - повысил он голос. - Никогда. Это язык Контрреволюции. - Он остановился и отодвинул свой суп, чувствуя себя еще менее голодным. Затем он добавил неожиданно более мягким голосом: "Кто говорит так с тобой в Блеранкуре? "
Она не казалось взволнованной его политическим выступлением.
- Я тебе не скажу.
Он усмехнулся. - Тебе и не нужно говорить. Клан Желле-Торенов. Как всегда.
- Мы принадлежим к их миру, Антуан.
- Я не принадлежу к нему! Никогда не принадлежал! Они живут в Прошлом, а мой мир - Революция.!
-Да, твоя Революция, - повторила она безучастно, думая о годах более ранней юности ее сына. Она не могла понять, что то, что он пытался построить ex nihilo (из ничего) может для него значить.
-Это не моя Революция, поправил он ее.
-Это то, что говорят люди здесь, - добавила она. Мадам де Сен-Жюст знала, что должна закончить разговор прямо сейчас. Однако, была причина по которой она хотела, чтобы он приехал этим вечером. Она хотела поговорить с ним. Она хотела его видеть. Она боялась за него, как никогда раньше не боялась. Хотя то, что она делала, было опасно: она знала, что то, что она собиралась сказать оттолкнет его от нее, убедит уехать и никогда не возвращаться. - Также говорят, что это твой Террор, - наконец сказала она. Сен-Жюст, который продолжал молчать, вдруг посмотрел на нее. Он знал, что она не закончила и поэтому выжидал, прежде чем ответить. - И что твой лучший друг - тиран.
Черты его лица не изменилось, пока он быстро столкнул локтем миску супа со стола на пол, где она разбилась, разлив бульон. Сен-Жюст продвинулся к своей матери, медленно, смотря на нее, положив руки дальше на стол. Он внешне выглядел совершенно спокойным.
-Прекращай слушать этих людей, иначе это я перестану слушать тебя.
Взяв свой сюртук со спинки стула и шляпу с подставки для шляп, он отправился к двери столовой. Тогда появилась Маргарита, встревоженная шумом. Сен-Жюст извинился перед ней, прежде чем уйти. Однако его мать тихо сказала ей оставить её наедине с сыном.
-Луи-Антуан де Сен-Жюст!
Сен-Жюст обернулся к ней. В этот раз он потерял свое выученное стоическое спокойствие, рассерженный тем, как она его назвала. - Без "де", мама !
-С ним или без него, что это меняет? Называй себя Брутом, если тебе это нравится, но ты остаешься моим сыном. Разве твоя Республика не превозносит сыновью любовь и уважение?
Сен-Жюст успокоился и тихо согласился: " Да".
-Тогда подойди и обними свою мать.
Это заняло у него несколько минут, чтобы подчиниться. Долгих минут, в течении которых они обменялись холодным взглядом, полным чувства предательства и страха.
Никто не мог знать, что это единственное объятие будет значить для них - особенно для нее - месяц спустя.
Мадам де Сен-Жюст была сильной женщиной. Свойство, которое она даровала своему сильному сыну. Но на её призычно бесстрастных и суровых чертах сияли слезы. Слезы по сыну, который всегда знал, что никогда не вернется домой.
Она посмотрела вниз на себя, на черное платье, которое она носила со дня смерти её мужа, его отца, Луи-Жана.
Теперь она будет носить черное по Луи-Антуану.
Солнце садилось над Францией.
Солнце уже закатилось несколько часов назад в жизни её сына. Антуан никогда не увидит конца этого дня, но, думала она, память о яркости этого чистого и прекрасного летнего дня останется с ним и в могиле.
Что они сделают с его телом? Она не знала. Она сознательно не хотела об этом думать.
Этой ночью мадам де Сен-Жюст увидит во сне, что она в Париже, этом городе, который, как она всегда знала, сожрет душу её сына, её первенца.
Этой ночью ей приснится, что она расскапывает дыру, в которую они положили её непослушного сына, единственного сына. Копает, несмотря на свои лета и хрупкое здоровье, даже ногтями. Она упадет в эту яму, наполненную телами на разной степени разложения. Телами без голов. Возможно, она найдет голову своего сына. Её прекрасного сына, который никогда её не слушал. Который всегда мечтал именно об этом. Это была жизнь, которую он избрал. Стать мучеником с людьми, которых она знала только по репутациям. Стать чудовищем, тираном и это она его породила.
Мадам де Сен-Жюст еще не знала, что увидит во сне. Она не знала, что проснется осознавая, что никогда больше не погладит его по волосам, сожалея, что не обнимала его чаще, но она будет благодарна, признательна Богу за последний раз, который они пережили вместе, когда она удерживала его близко к себе и попрощалась с ним так, как он всегда хотел.
В своем воображении она все еще могла услышать их последние слова друг к другу.
-Прощай, мама.
-Привет и братство, гражданин... Мой сын.
Когда мадам де Сен-Жюст закончила вытирать слезы, катящиеся по её щекам, она заметила, что солнце окончательно зашло над Францией.
Конец.

@темы: Сен-Жюст

---

Сто лет назад обещала вывесить пост про обожание. Получилось очень длинно.
Обожание заключалось в восхвалении своего " предмета" и оказании обожаемой определенных услуг (чинить перья, шить тетрадки). Исполнялась любая просьба "предмета". " Адоратрисы ( обожательницы) любили страдать во имя своего предмета, например, выкалывая булавой или даже вырезая ножиком на руке инициалы "божества". (Надеюсь, что ножиком орудовали считанные единицы). Совершались различные подвиги. Сьедался кусок мыла или выпивалась бутылка уксуса. (Не спрашивайте меня, какой от этого была польза для " божества"). Некоторые ночью пробирались в церковь и там молились за свой "предмет".
В ответ обожаемая "счастливила" обожательницу, позволяя целовать себя в плечико и давая переписывать набело свои тетрадки.
Обожали старших чаще всего воспитанниц в чем-нибудь выдающихся, "например лучших певиц и пианисткок.
Обожание могло существовать только в отношениях между лицами, занимающимися разное положение в институтской жизни. Воспитанницы младшего класса обожали воспитанниц старшего, институтского священника, пепиньерок, изредка классных дам и даже служителей. Предметами старших становились тоже учителя или классные дамы, но также и родственники или появлявшиеся на балах молодые люди. Классных дам обожали редко, потому что "уважающая себя институткам не шла на это из боязни, что ее заподозрить... в желании подлизаться.
Учителей, конечно, в плечо не целовали, но зато наливали духи в перо или бы знали духами в спину из-за угла.
Общим и главным предметом обожания являлись члены царской семьи, прежде всего государь. Когда Александр II приезжал в Московский Николаевский институт его "обступят, целуют руки, в спину, во все места! А он доволен". Институтки собирали и тщательно хранили " кусочки жаркого, огурца, хлеба со стола, за которым обедал государь. Выкрадывали его платок, который разрезался на маленькие кусочки и разделялся между воспитанницами, носившими их у себя на груди. Зная об этом, царь сам отдавал свой платок. "Со мной делайте что хотите, - говорил Александр II воспитанницам московского Александровского института, - но Милорда моего не трогайте, не вздумайте стричь у него шерсть на память, как это было, говорят, в некоторых заведениях". Однако институтки не только совсем отрезали шерсть у несчастной собаки, но и вырезали в нескольких местах дорогой мех от шубы государя. В меньшей степени такой фетишизм про являлся в отношении институток к учителям и особенно к священнику. Он был совсем не свойственен "обожанию" старших воспитанниц младшими. Его "правильнее было бы назвать почитанием, уважением, но институтки не знают для определения своих чувств другого слова, как " обожание". С институтками своего "возраста" дружили, старших обожали. Как говорила одна института подруге:"Разве ты не понимаешь, что я люблю тебя так, а Машеньку иначе - и тебя крепко и ее крепко. Только мы с тобой дружим, а ее будем обожать".
Если кому-нибудь надоедать долго обожать одно и то же лицо, то она "выходила на середину и просила девиц позволить ей разобожать". Иногда изменяли " божеству" "за его чопорность, важность, неприступность.
-Она меня совсем "не счастливит" жалуется.... обожательница, - отворачивается, когда я целую ее в плечо и не хочет никогда разговаривать.
И изменяет.
Обожали иногда даже заочно. " Бывало скажет кто-нибудь из любимых учителей:
-Поздравьте меня, госпожи, я женился.
-Поздравляем, поздравляем! Мы будем обожать вашу жену. И обожают заочно.
Это ли не Аркадия? - комментирует мемуарист как Энгельгарт.
Вся эта обрядность казалась нелепой даже самим институткам. И на непривычного человека ее проявления казались нелепыми и оскорбительными. Вот как состоялась встреча Ушинского, только что назначенного инспектором в Смольный с институтами. "В дверь вбежал, буквально вбежал среднего роста худощавый брюнет, который... вдруг начал выкрикивать: " Ведь вы же здесь специально изучаете нравственность, а не знаете того, что портить чужую вещь духами неделикатно! Не каждый выносит эти пошлости; Наконец, почем вы знаете, может быть я настолько беден, что не имею возможности купить другую шляпу! "
Институтки не поняли его возмущения. Они ведь поступали так и с учителями. И им это очень нравилось, "при встрече после этого они улыбались нам лишний раз"
Обожания существовало и в епархиальных училищах и в менее наивной форме. Не только младшие обожали старших, но и наоборот, что в институтах было немыслимо. Старшие приходили ночью к кроватям младших, крестили их, раздевали, укладывали спать и, стоя на коленях перед кроваткой прощались, целуя много раз маленьких... В Архангельском училище процветала игра в любимки, состоявшая в том, что девочки младшего класса " влюблялись" в старшую воспитанницу и начинали писать ей письма с объяснениями в любви и дарили ей подарки. Влюблялись и в учителей. Поклонницы старались порадовать обожаемого учителя отличным знанием его предмета ( и от обожания может быть польза!). Как пишет одна епархиалка:"Со среднего класса у воспитанниц появлялись любимые учителя и девочки разделились на маленькие общины. Каждая община любит только одного учителя о прочих отзывается холодно. -Да и как можно любить учителя грамматики? Он такой смешной!
Учителей как в институтах, обливали духами.

@темы: институтки

---

Флейшман.
Можно увидеть, что сложно поддерживать эту точку зрения и продолжать бросать в руки Робеспьера эту Элеонору, чье предклонение перед Максимилианом, согласно Баррасу, высмеивать Данное, называвшийся ее Корнелией Copeau (щепок? ). Тогда Элеонора должна быть исключена из этой почти монашеской жизни, "без фамильярности, без терпимости, без удовольствия". Это необходимо, поскольку современная низость и подлость не могут понять эту жизнь, с ее Великой жертвой во имя идеала. Это необходимо потому что эта честность и добродетель кажутся сегодня нелепыми, делая Робеспьера невиданно галантным или распутным лицемером. Баррасу обыграл эту роль достаточно хорошо утром 10 Термидора и для террора было достаточно этого Дон Жуана (?).
И что затем? Остается только обратиться к предположению, что Элеонора была его невестой. Здесь есть свидетельства более убедительные. " Моя старшая сестра была обречена с Робеспьером". Это утверждение кажется бесспорным. Без сомнения Дюпле с удовольствием бережно хранили план - соединить Элеонору с Максимилианом. Елизавета была замужем за Леба, ничто не препятствовало старшей дочери стать женой гражданина Робеспьера. Шарлотку говорит нам, что это были только амбиции Элеоноры. Мсье Ленотр преукрашивает многие детали этой темы, что свидетельствует о его богатом воображении. К несчастью для писателей этого сорта, необходимо лишь воображение, чтобы придумать историю. Согласно ему, Элеонора хотела стать королевой Франции. Очень просто. " Элеонора Дюпле мечтала увидеть себя в постели королев". Как если бы он боялся, что создает недостаточно напряжения, он повторяет: " В этом углублении она спала, со словами своего судебного на уме, мечтающая о том, что она стала королевой Франции ". И почему Элеонора так мечтала? Потому что она чувствовала "гордое желание верить, что она сама избрана человеком, чье имя заставляло Францию дрожать - какую-то не определенную радость укротительницы диких животных". Кто из нас может представить себе такую в духе Макиавелли гордость в бедной и скромной молодой девушке, почти неизвестной?
Мсье Ленотр также говорит, что она не любила Робеспьера. Кто сказал ему это? Также он говорит, что она упала в руки Робеспьера, потому что таков был ее жребий

@темы: Робеспьер, Robespierre and the women he loved

---

Когда Киселев рассматривал положенный пакет ( с бумагами арестованного Раевского) он случайно обронил список членов тайного общества. Присутствующий здесь Бурцов заметил, что на бумаге стояли имена его, Бурцова, Пестеля и многих других. Он незаметно поднял список, а потом сжёг его.
прям-таки шпионский детектив

@темы: декабристы, Пестель, Бурцов

---

Герб де Сен-Жюстов, дарованный отцу Антуана - серебряный сноп на лазурном поле.

@темы: Сен-Жюст

---

И продолжаю мучить Флейшмана

Неожиданный защитник появляется в лице Сарду, который в наши дни согласился с клеветником Монжуа в своем мнении о Неподкупном. "Этой простой детали достаточно, чтобы объяснить отношения, существовавшие между Робеспьера и ней, которую называли его любовницей или его суженной. Расположение комнат дает нам весомый аргумент в пользу чистоты поведения Робеспьера".
Мы уже говорили о Монжуа. Естественно, он среди обвинителей. " Каждый знает, - говорит он с уверенностью, - "что он жил со своей хозяйкой, как с женой. Но это, кажется, ничего для него не значило, - спешит он добавить. " Эта связь не мешало ему обращаться к проституткам, или доводить до конца каждую свою оргию посредством ночного кутежа. " И как будто нельзя сомневаться в этой болтовня, мсье Тьер повторяет за автором, что у Робеспьера были отношения с Элеонор ой, держашиеся в секрете. Если они были секретными, то как он о них услышал?
Это один из самых небольших секретов бесстрашного компилятора. Что касается Вилата, который следует за Монжуа, он с уверенностью говорит: "Дочь его хозяина сходила за его жену и имела на него определенное влияние". Но это влияние ничем не подтверждается. Никто не намеревается обсуждать эти утверждения даже минуту, если посвятить ее изучению, даже беглому, его характера. Он был гостем Дюпле и если бы он сделал старшую дочь своей любовницей, он бы предал доверие, проституировал дружбу, небрежно обошелся с чувством справедливости, чести и уважения. Но эти чувства были его политическими чувствами, они были даже основным правилом его жизни. "Мораль- единственное основание гражданского общества", - сказал он 8 Термидора. Всегда мораль, везде мораль за исключением собственного поведения. Он в таком случае был лицемером, комедиантом, которому не доверяют! Увы! Он дал поразительное опровержение этому 10 Термидора! Нет, если кто-нибудь когда-нибудь имел право говорить о морали и предлагать ее как правило общественного и частного поведения, так это был он. " Не было такого вопроса, как приписывать ему любовницу(?). " - говорит Мишле. И не обращается к свидетельствам современникам, чтобы усилить свою уверенность. Почему? Потому что несмотря на свою грубую, исповедываемую им ненависть к Неподкупному, он скорее будет судить о нем по его словам, по его речам, вместо того чтобы осуждать его по клеветам термидорианцев

@темы: Робеспьер, Robespierre and the women he loved

---

Из Шумилова.
Середина августа 1791 г. - начало восстания рабов на острове Сан-Доминго (Гаити), негры принимаются за уничтожение всей белой расы поголовно. Вождь восстания - бывший библиотекарь Туссен.

@темы: ВФР

---

Интересно, как перевести. He is to be suspected of irony, but that is not the only quarter in which he errs.

---

И мы приступаем к Флейшману. Книга в английском варианте с гениальным названием: "Robespierre and the women he loved. Глава " Все о ней
Бледное лицо Элеоноры проходит через бурный фон жизни Максимилиана - лицо этой тихой и покойной Офелии, окутанной тайной и меланхолией. Она была старшей из четырёх дочерей Дюпле. Была ли она красива? На выставке 1889 года был ее пастельный портрет. Он изображал обычное, спокойное лицо, выражающее грустную, утомленную мягкость. Ничто здесь не указывало на пылкую, юную, восторж енную девушку, но опять же ничто здесь не оправдывало суровое суждение, которое высказал писатель (какой?), говоря о ее тонких губах, сине-зеленых глазах, в которых временами появлялся змеиный блеск. Змеиный блеск? Где он его увидел? На этом холодном, блеклом холсте? Нет, конечно, нет, все что представляет этот портрет, это изображение маленькой девушки, относящейся к среднему классу с определенным изяществом и тихим шармом. И как она могла понравиться Робеспьеру? И если она ему нравилась, что тут за причина, что за доказательство в пользу обвинений, выдвинутых против нее? Была ли она его любовницей или просто его суженной? Давайте посмотрим на её обвинителей и будем сами судить о них. На первом месте анонимный немец, который в 1794 году написал этот удивительный портрет Робеспьера, о котором мы уже говорили. (нет, я незнаю о чем речь. ) Он подозревается в иронии, но квартал - не единственное, в чем он ошибся(???). Что он пишет? "В устройстве его домашнего хозяйства в порядке дня была чистота, около него жило только семейство столица в котором он жил с тех пор, как приехал в Париж. На том же этаже и прямо напротив его двери, жила молодая девушка. Говорят, что она была в интимных отношениях с Неподкупным. И это может казаться очень возможным в глазах людей, легко начинающих строить предположения. Робеспьера никогда не говорил о ней, но, в самом деле нельзя вывести что-нибудь важное из его молчания.
Позвольте нам без сомнений опровергнуть это. Читатель знает, что Робеспьера жил у ДДюпл не с 1789 года, когда он приехал в Париж, но только с июля 1791 г. Хотя это только мелочь. "На том же этаже, напротив его комнаты живет молодая девушка". Давайте посмотрим на планы дома Дюпле, которые мы можем восстановить, и что мы находим напротив комнаты Робеспьера? Комнату старших Дюпле! Чтобы войти в комнату Элеоноры, нужно пройти через комнату, в которой спали ее мать и отец! Вы в это поверите?

@темы: Робеспьер, Robespierre and the women he loved

---

Пестель.
Вообще представляется очевидным, что денежная аристократия эгоистично подымает голову и, опираясь на груды золота, вызывая нищету среди неимущих классов, подготовляя миру новые затруднения и новые катастрофические бедствия.
Очень "якобинский" взгляд на мир

@темы: декабристы, Пестель

---

У Шумилова.
Робеспьер-старший был основателем нескольких масонских обществ. И Робеспьер с Сен-Жюстом были масонами.
Ну и откуда это известно? из Дюма?

@темы: Робеспьер

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Нашла в инете цитаты из де Местра.
Ученая женщина может остаться безнаказанной лишь в том случае, если для сокрытия своих познаний прилагает она более сил, нежели мужчины к проявлению оных.
Все примеры бесполезны, и всегда вокруг эшафотов будут залезать в карманы.