, 5 сентября хотел он обвинить господина Саля, находившегося в должности коменданта Национальной Парижской Гвардии (хотелось бы знать - в чем?), но общее желание снова заключило ему уста. 5 октября имел он дерзость изрыгнуть (какой глагол...) язвительные выражения против короля и министров по случаю некоторых рассуждений, которые сей государь сказал об определениях, представленных к его подписанию, а 8-го возобновил он опять те же хулы. 5 и 6 октября казалось, что он не принимал ... участия в ... заговорах, которые способствовали этому происшествию...и довольствовался тем, что уговаривал красноречиво женщин, которые сопровождали Меларда в Собрание...; 21 октября... долго говорил он о несчастиях народа, о пороках, о заговорах Правительства; но его рассуждение столь же мало произвело действие, как и то, которое он говорил на другой день, чтобы доказать, что человек не имеющий и гроша собственности так же имеет право быть избирателем и избираемым, как и славные 
богачи. Снедаемый жадностию к доносам он обвинял: Штаты Камбрайские 19 ноября4 Алберта Риомского 14 декабря и парламент Ренской 15 декабря. Говорил он живо о праве гражданина в пользу жидов (за что ему честь и хвала), комедиантов и палачей. В течении 1790 года он заслужил успех в клубах и презрение Собрания. 18 мая, рассуждая о праве заключать мир и объявлять войну, сопротивлялся тому, что это право присвоили королю... 18 ноября убеждал чтобы все графства соединились с Францией.В январе 1791 г. говорил много о Криминальном Департаменте; "и тогда оказал он, как и 27 февраля по случаю рассуждения о выходцах (?) и 19 марта о духовенстве умеренность, которая столь мало была ему свойственна, что его подозревали в некоторых тайных тому побуждениях. (Подкуп?:lol 30 мая он говорил в пользу уничтожения смертной казни. И тот человек, который чрез несколько месяцев (как-то рановато) долженствовал пролить реки крови, поддерживал, что такое наказание не могло быть изобретено, разве только тиранами. 21 июня, когда король бежал, "он показывал величайшее прискорбие", а когда короля схватили, то надежда его ниспровергнуть монархию начала возрастать и он всеми силами старался приуготовить то движение, которое происходило на Марсовом поле...В Собрании напал он с жаром на закон неприкосновенности монарха, надеясь подвергнуть его суду, но.. видя, что его мнение было отвергнуто несмотря на требование представленное в том же смысле заговорщиками, начал снова опасаться в рассуждении себя.... На другой день выходя от Якобинцев сказал он народу... "Друзья! Все погибло! Король спасен!" Впрочем 16 июля вместо Собрания пришел к якобинцам (которых оставили все депутаты кроме Редерера, Бюзо, Петиона, Антуана и двух Робеспьеров), объявил, что его хотели убить и с помощью Марата и Дантона до того разгорячил их умы, что на другой день соединились снова на Марсовом поле и воздвигли жертвенник с надписью : "тому, кто многие оказал заслуги отечеству", а внизу написано было имя Робеспьера. Приготовив таким образом бунт. чтобы свергнуть короля "не смел показаться сам, предался трусости в эту решительную минуту и Лафайет рассеял скопище вооруженной силой".
.) желали их иметь на своих домах, а сельские их отвергали. Из сего произошел весьма важный процесс. Робеспьеру поручено было защищать жителей города, случай был блистателен, он употребил все средства; но между уверенностию в успехе и действительным успехом часто бывает еще великое расстояние... Робеспьер... написал меморию, помрачившую его во мнении тех, кои предполагали в нем некоторые способности, и подвершую его насмешкам его неприятелей. (Следует ли это понимать так, что Робеспьер проиграл дело?). Вдавшись в физические диссертации, доказал он малое свое сведение по сей части... С того времени остался он так сказать, удручен тяжестию собственного бессилия. подпал неизвестности и стал забыт своими соотечественниками.