Как только "Людоеда" окончательно заковали в цепи, и он смог проявить себя, старый шуан вернулся в Париж и предъявил претензию за прошлые заслуги. Король назначил его в декабре 1816 года лагерным маршалом, но он был переведен на половинное жалованье. Людовик XVIII. едва ли осмелился бы выдвинуть человека, который был замешан в стольких интригах сомнительной морали и на которого даже его старые товарищи посмотрели бы косо. Тем не менее, в 1822 году он испытал платоническое удовлетворение от того, что его назначили генерал-инспектором пехоты, которую он никогда не инспектировал. Похоже, он вернулся по собственной воле -главным образом потому, что обычная, упорядоченная жизнь не устраивала старого партизанского вождя. Он жил в Париже, но часто менял место жительства. Мы находим его в 1816 году на улице Траверсьер-Сен-Оноре; в 1820 году в отеле "де Майен", на улице де Курти; в 1822 году - на улице Сен-Доминик; и в 1825 году - на улице де Лувуа. Каждые полгода он просил у министра отпуск и отправлялся "в какое-то путешествие. Он провел несколько месяцев в Англии; он вновь посетил Нормандия, место его прежних подвигов. По возвращении
из одной такой экскурсии, цель которой не указана , он поселился в доме № 74 по улице Сен-Доминик, в квартире, которую занимал ранее. Там он и умер 10 декабря 1829 г. Несколько дней спустя другие роялистские газеты упомянули о его смерти, но ни одна из них не рискнула опубликовать надгробную речь.
И примечание. доклад Бруслара
Бастия, 2 марта 1815 года.
"Монсеньор,
"Как я имел честь сообщить Вашему высокопреосвященству в письме от 1-го марта мне сообщили, что на острове Эльба ведутся приготовления к отъезду. Вашему высокопреосвященству, возможно, известно, что этот отъезд состоялся 27 февраля, в час ночи.
"1 марта фрегат "Мельпомена" прибыл в Бастию утром отправившись от острова Эльба в соответствии с полученными мною инструкциями. Утром 2-го я узнал, что Наполеон покинул Порто-Феррайо, считалось, что он отплыл на запад , на Корсику, и что целью был Аяччо. Эта информация была прислана мне из Ливорно.
"Я немедленно приказал фрегату "Мельпомена" обогнуть мыс Корсики и побережье вдоль западной оконечности острова, чтобы убедиться, что Наполеон не предпринял попытки высадки, и, в случае, если его командир встретит его, атаковать и захватить живым или мертвым. В то же время я отправил "Дельфину" на Эльбу за информацией. Командир этого судно вернулось в Бастию в четыре часа утра 4-го, пообщавшись в течение 3-го со многими жителями Эльбы и т.д.
И на этом о трех шуанах все.

@темы: Ленотр, три шуана

---

На самом деле Бруслар не пренебрегал ничем, что могло бы вывести из себя своего врага. В письмах, которые он отправлял министру , он льстил себя надеждой, что его шпионы изо дня в день информируют его обо всем, что происходит на Эльбе. Он знает, что Наполеон смотрит на него как на убийцу, и достаточно доволен. Более того, его информация верна; он не пребывает в неведении о том, что Бонапарт набирает войска и замышляет побег. "Мне сообщили, что он намерен
сбежать и что его отъезд назначен на январь 15-го." В другой раз он пишет: "Б собирается предпринять попытку чего- то ; ходят слухи, что он сделает себя королем Италии." Он утомляет "пленника" непрекращающейся слежкой; день и ночь корсиканский флот курсирует в пределах видимости Порто-Феррайо. Бруслар ведет непрерывную и упорную войну против поверженного узурпатора. Двое мужчин пристально смотрят друг на друга поверх голубых вод. С террасы своего скромного дворца Наполеон с яростью в сердце взирает на Корсику, его Корсику, ныне находящуюся под властью "пирата", который в течение пятнадцати лет был для него отвратительным кошмаром, никогда не покидавшим его мыслей. Другой, из из окон своего отеля в Бастии видит голую скалу , на которой прозябает его униженный соперник, теперь попавший в его власть . Теперь роли поменялись местами; Бруслар - тиран, Бонапарт - угнетенный. Ирония судьбы, позволившая свершиться такому невероятному повороту событий , вскоре привела к другому, еще более неожиданному, -Бруслар позволил своему пленнику сбежать!
Ночью 26 февраля, воспользовавшись отсутствием английского представителя Кэмпбелла, который находился в Ливорно, куда он часто ездил ухаживать за дамой, в которую был влюблен, Бонапарт приказал подготовить свои корабли. Но, прежде чем покинуть остров, он подписал этот указ , единственный, который он издал: "Статья 1. Генерал Брюлар (так в оригинале) уволен со службы; он должен быть немедленно арестован и отправлен в Париж под хорошим конвоем. Статья 2. правительство должна поставить печати на все его документы". Первым проявлением суверенной власти, которую он пытался вернуть, было навсегда избавиться от своего ничтожного и одиозного врага. Он спешил избавиться от него до того, как начать царствовать.
Примечание.
Наполеон, прежде чем покинуть Эльбу, составил специальное воззвание к гарнизонам Корсики, в котором встречается такой пассаж: "У недостойного генерала, который был назначен командовать, не было другой миссии, кроме как устраивать для меня засады. Он один из сторонников Георга и шуанов ; он никогда не мог вынести вида наших орлов и притворялся, что командует ими."
Бруслар ничего не знал обо всем этом до 2 марта. Рапорт, который он отправил министру в тот день, является очень любопытным документом. Он отправляет весь свой флот в погоню за беглецом; он полагает, что Бонапарт отплыл навстречу
Аяччо, что тиран затаил на него злобу, и между ними, вероятно, произойдет битва. Письмо четко сформулировано, написано быстро, но не в безумной спешке. Это его последнее письмо. Как ему удалось сбежать? Каким образом исчез его
странный штаб? На каком корабле Бруслару и его помощникам удалось покинуть Корсику? Где они высадились? Мы не знаем; все эти мелкие детали поглощены огромной суматохой Ста дней. Согласно рассказу, который впоследствии написал Бруслар, ему стоило немалых трудов сбить со следа убийц, которых Наполеон послал за ним. В течение трех месяцев он вел самое жалкое существование, преследуемый головорезами, чудом избежав всех расставленных ему ловушек и перехитрив всю полицию Франции. Мы скорее склоняемся к тому, чтобы поверить в это, потому что 27 апреля в Тюильри Наполеон повторил свой приказ "арестовать Бруслара и доставить его под надежным конвоем в Париж". Но он не имел удовольствия видеть, как его приказы вступают в силу; Бруслару было суждено всегда ускользать от него.

@темы: Ленотр, три шуана

---

"Бруслар высадился на берег лодочника, который привез его из Джерси, зовут Ленуар, он же Ларош... он путешествует под именем Пети и называет себя бельгийским торговцем. Бруслара видели в игорном доме в Пале-Рояль". Беспокойство
, вызванное подобными сообщениями, усилило его безопасность и в то же время удовлетворило его месть. Наполеон, возможно, боялся этого невидимого врага больше, чем если бы против него сражались десять армий.
Империя рухнула; Бонапарт отправился на Эльбу. Из всех противников, которых его поразительная удача выставила против него, один Бруслар так и не был побежден. Павший император затаил обиду на судьбу; он признал, что одним из его сожалений, когда он отказался от управления миром, было то, что он так и не смог одержать верх над этим "негодяем. Можно себе представить его гнев , когда он узнал, что этот "негодяй" назначен губернатором Корсики и ему специально поручено не спускать глаз с острова Эльбы. Таким образом, Реставрация вознаградила Бруслара, и у плененного льва тюремщиком был овод, который безнаказанно преследовал его столько лет.
Шевалье де Бруслар, генерал-губернатор, высадился в Аяччо, 13 ноября 1814 года. В его распоряжении был целый флот: два фрегата "Флер-де-лис" и "Мельпомена", корвет "Эгери", бриг "Зфигир тендер и два транспортных катера. От Аяччо до Бастии, которую генерал выбрал в качестве резиденции правительства, чтобы быть ближе к острову Эльба , по Корсике прошло триумфальное шествие; народ толпился вокруг своего нового хозяина, целовал ему руки и подбадривал его. Бруслар был встречен в Бастии пушечным салютом и колокольным звоном. Он принял это выражение почтения с подобающей серьезностью и с того дня начал управлять Корсикой, как подобает человеку , облеченному всей полнотой власти. Его некомпетентность была прискорбна; некомпетентность людей, которых он выбрал себе в помощь, была еще хуже. Подозревая , что его незнание законов и административных регламентов может привести его к затруднениям, он нанял
себе секретаря, адвоката без портфеля по имени Биллар, "с отвратительной репутацией, и даже обвиненного в убийстве своего тестя, но отпущенного на свободу за отсутствием состава преступления". . "Бруслар, направляясь на Корсику, случайно встретил этого человека в гостинице в Эксе, был очарован его болтовней и сразу же назначил его главой своего кабинета. Таким было его "гражданское хозяйство". Его военный штаб, который был очень многочислен, состоял из храбрых и достойных роялистов, все старые шуаны, достаточно годившиеся для партизанской войны против синих, но теперь ослепленные элегантностью своей формы и пораженные собственной важностью. Штабс-майор Галлони не знал, как писать : лейтенант - полковник. Перрен, бонвиван, женившийся во время эмиграции на англичанке, открыто заявил, что "он вообще не интересовался военными делами".
Еще один лейтенант. - полковник, привел с собой крупную албанскую девушку двадцати лет, "служившей у него камеристкой". Гроссон де Труа, джентльмен лет шестидесяти, никогда раньше не носил форму; он был прекрасным человеком, который очень беспокоился о своих эполетах, шляпе и, особенно, шпаге, "которая торчала у него между ног". То же самое было и со всеми остальными; маленькие мальчишки Бастии смеялись, когда видели членов штаб-квартиры губернатора на улицах. .Но живущим на Эльбе было не до смеха. Император, был возмущен и кипел вне себя от ярости, он убедил себя, что Бруслару было приказано убить его. "Эмигранты очень хорошо знают, - сказал он, - что я здесь, и они хотят убить меня; они послали на Корсику - одного из головорезов Георга, негодяя, которого даже английские газеты по всей Европе описывали как кровожадного убийцу. Но пусть он сам о себе позаботится! Если он скучает по мне, я не буду скучать по нему. Я пошлю своих гренадеров искать его и прикажу расстрелять, чтобы он послужил примером для других! Общественное мнение в Порто Феррайо обвинило Бруслара, что ему "поручено освободить Европу от Наполеона любой ценой". Каждую неделю какой-нибудь кондотьер, вооруженный кинжалами , арестовывался охраной на побережье и отправлялся обратно в море. Однажды адъютант Бруслара высадился в Порто -Феррайо; губернатор города Друо тщательно допросил его и приказал вернуть на корабль; они не хотели скандала на Эльбе, от которого каким-либо образом выиграл бы только Бруслар.

@темы: Ленотр, три шуана

---

Когда ближе к концу 1802 года Первый консул запланировал поездку в Нормандию, тревога возросла с удвоенной силой. Бруслар , по-видимому, заявил, "что он должен считать себя обесчещенным, если Бонапарт войдет в его округ, пока он
там находится, и вернется невредимым". Его представили как человека, "принявшего такое решение и давшего такие обязательства перед Англией", что на этот раз катастрофа была вполне ожидаемой. Власти были близки к тому , чтобы отменить поездку. Бонапарт, однако, не хотел показать себя побежденным, но условия, при которых совершалось путешествие дают прискорбное представление об условиях, в которых совершались эти официально триумфальные экскурсии , и ясно показали, что у них была и обратная сторона. . Был выбран старый лидер шуанов, который продался полиции и "который очень хорошо знал Бруслара, поскольку служил под его началом". Он был одет в ливрею и взгромоздился на козлы консульского экипажа с приказом рассматривать толпу. "Если он заметит Бруслара или кого-либо из его отряда, он должен был немедленно сообщить об этом офицеру, который был ближе всех к нему его в то время, и вручите ему ордер на арест, который у него был".
"Именно таким образом Бонапарт совершил свой торжественный въезд во все города, возможно, меньше беспокоясь об убийце , от которого его защищали, чем о шуане , который стоял за его спиной. Полиция, действительно, гарантировала
"верность" этого ренегата, но они могли быть обмануты. Этот человек мог быть одним из агентов Бруслара, или даже если бы он достоин доверия, смог бы он среди всей толпы , столпившейся вокруг кареты, вовремя распознать своего бывшего лидера , чтобы предотвратить нападение? Не мог бы он, в то время момент, когда он должен указать охраннику на убийцу, почувствовать какие-то угрызения совести или внезапное чувство отвращения? Итак, процессия двинулась вперед, Бонапарт ожидал худшего и при каждом повороте колеса поздравлял себя с тем, что трагедии не произошло, и был поражен, когда наступила ночь, обнаружив, что он все еще жив, причем в герметически закрытой комнате, охраняемой десятком часовых, и где камердинеры ночью забаррикадировали и дважды заперев двери, исследовали шкафы, пошарили за занавесками и заглянули под кровать.
В то время как его всемогущий враг был жертвой этих усиливающихся страхов, Бруслар, преступник, которого искали во всех закоулках, жил вдали от полиции, в каком-то комфортабельном замке, окруженный избранным кругом подруг. Он купил токарный станок и развлекался тем, что точил кольца для салфеток. Традиция утверждает, что у него также был вкус к кулинарии, и он превосходно готовил блины и оладьи, приправленные цветками акации (??). За десертом он выпил за здоровье короля и свержение тирана и спел "Песнь шести департаментов" своим компаньонам, которые, возможно, немного нервничали.
С непревзойденным мастерством ему удалось использовать угрозу и алиби одновременно. Так много полицейских было занято охраной Первого консула, что некому было искать убежище Бруслара. Как искусный тактик, он заставил своего противника послать свои лучшие батальоны на его поиски в такое место, где его нельзя было найти. Он жил в такой безопасности, что за все годы существования Империи никогда не мечтал уехать в Англию, а жил недалеко от Байе или Кана, иногда даже добираясь до Валони", где он часто подолгу останавливался. Ему не было необходимо заботиться о том, где спрятаться, ни путешествовать ночью; во время одного из таких путешествий он надел форму пехотного офицера и скакал трусцой верхом на хорошей лошади, приветствуемый всеми жандармами и останавливающийся на лучших постоялых дворах. Время от времени он находил способ тайно передавать министру полиции записку, которая заставляла этого чиновника и
всех его спутников дрожать от страха

@темы: Ленотр, три шуана

---

Все эти храбрые роялистки знали друг друга, переписывались и служили благому делу как могли, укрывая паладинов Шуанерии, , которые были уверены, что найдут в их домах не только хорошо замаскированные места чтобы спрятаться, но и добросердечных, сдержанных компаньонок, которые не были ревнивыми и не были исключительными поскольку Революция покончила со многими предрассудками, а также со многими угрызениями совести. Кроме того, чего не следовало бы делать отважным героям, которые ежедневно рисковали своей жизнью, которые прибыли после наступления темноты, все обвешанные кортиками и пистолетами, и которые могли бы на следующий день быть застреленными жандармом или налоговым инспектором? Так что слезы при их отъезде, радость при их возвращении и мука неизвестности во время их отсутствия были пикантными удовольствиями для любезных дам с романтическими чувствами и чувствительными сердцами. Из всех многочисленных женщин, укрывавшихся у запрещенных роялистов, только у одной было достаточно оснований выдать полиции мужчину , который укрывался у нее.
Бруслар, который по необходимости был недоверчив, не боялся подобной участи. Жизнь преступника не была для него невыносимой и фактически устраивала его характер.В то время как охрана вокруг Тюильри была удвоена, в то время как мамелюки обыскивали каждую яму и угол на Мальмезонской дороге, в то время как полицейские инспекторы были размещены у всех ворот Парижа, а жилые дома обыскивались в надежде "обнаружить Бруслара", он мирно жил в Вобадоне или Байе, независимо от того факта, что за его голову была назначена цена, и вел существование, которое, хотя и было немного монотонным, не было лишено своих прелестей. С небольшими предосторожностями, но без опасности, можно было наносить соседские визиты, поскольку в этом районе все оруженосцы (?)были верными роялистами. Они хорошо пообедали, и Бруслар ел как человек, который, возможно, до вечера окажется в тюрьме и не уверен, что поужинает. После обеда он был вполне готов исполнить песню, одну из военных песен шуанов или "Песнь шести департаментов". Все шуаны пели; во всех досье, теперь находящихся в в архивах, грязных старых бумагах, потертых на сгибах, найденных у арестованных роялистов, едва ли найдется сверток, в котором не было бы какой-нибудь галантной или сентиментальной баллады. У многих бедняг на ногах не было обуви, но у каждого в связке были песни о любви или баллады более широкого толка. Именно эти последние предпочитал Бруслар, и он пел их с удовольствием, а также со многими лукавыми взглядами и озорными подмигиваниями.
Тем временем в Париже некоторые полицейские, жаждущие официальной похвалы или вознаграждения, хвастались, что встречают Бруслара на каждом углу. "Он собирается нанести решающий удар, он готовится взяться за оружие. Покушение неизбежно". "За неимением самого Бруслара шпионы могли бы, во всяком случае, вызвать его слугу по имени Шарль, по мнению одних, или Бернарда, по мнению других, своего рода мифического персонажа, уродливого негодяя, украшенного
огромным шрамом от сабельного удара, который почти раскроил его череп. Где бы ни видели этого зловещего на вид хулигана , возникало подозрение, что его хозяин недалеко и таким образом Бруслар продолжал оставаться для имперской полиции вечно невидимым, но вездесущим пугалом.

@темы: Ленотр, три шуана

---

Через пару ночей Паскье удалось избавиться от компрометирующего его товарища не раньше, чем пришло время, поскольку полицейские шпионы уже начали рыскать по дому, billet doux (?), который Бруслар написал оттуда Бонапарту не был предназначен снискать автору расположение полиции. С тех пор между упрямым шуаном и полицией шла непрерывная дуэль; за его голову была назначена награда в две тысячи франков; все главные комиссары полиции получили его описание, всем таможенникам был дан приказ арестовать его, всем жандармам было приказано передавать его со связанными руками от бригады к бригаде, пока он не доберется до кабинета министра. Но приказы были отданы напрасно, Бруслара не удалось захватить. Часто его присутствие замечается в каком-то месте как раз в тот момент, когда он готовится покинуть его. Заметки накапливаются. "Его видели покидающим Париж, он провел день в почтовой гостинице в Кане, недавно он остановился у Ле Провоса, владельца гостиницы в Байе". Когда ищейки устают и поиск ослабевает, есть методы привлечь внимание к человеку, который не хочет чтобы его забыли. Однажды ночью Мурат устраивает бал-маскарад по случаю открытия отеля "Телюссон", где он проживает теперь, будучи шурином Первого консула. Мужчина расталкивает слуг, пробирается сквозь группы гостей, в три прыжка достигает хозяина дома, оскорбляет его, угрожает "отрезать ему уши" и исчезает. Это Бруслар, или, по крайней мере, так говорят, поскольку в полицейском отчете за тот же день упоминается о его присутствии в ложе Сен-Маркуф. В течение шести недель никто на набережной Малакэ не отваживается спать.
Одно имя этого решительного негодяя заставляет главных полицейских чинов бледнеть; они молчаливо убеждены , что Наполеон падет от его руки, и Бруслар, хорошо зная об их ужасе, ликует от произведенного им эффекта. Ему приятно думать, что он пугает повелителя мира; образ невидимого пугала ему превосходно подходит; мысль о том, что страх перед неумолимым кинжалом портит триумф узурпатора; отравляет все удовольствия его ночей, его прогулок, его работы, его отдыха; удовлетворение о тем, чтобы быть вездесущим кошмаром для тех, кто любит Бонапарта, и тех, кто его защищает, вполне достаточно, чтобы удовлетворить недоброжелательность Бруслара. . Он не мог придумать никакой более медленной или утонченной пытки. Уверенность в том, что само его существование беспокоит каждого участника праздников в Тюильри он считает наилучшей возможной местью за своих товарищей. Призрак более страшен, чем реальность, и поэтому, что хорошего в том, чтобы перестать быть призраком и рискнуть нанести какой-нибудь удар, который, возможно, можно было бы парировать, и неудача которого была бы новым успехом для его врагов?
Кроме того, убийство ему неприятно, и у него нет склонности к тираноубийству. Ибо Бруслар, несмотря на свою внушающую благоговейный трепет репутацию, сентиментальный малый и, несмотря на свои пятьдесят лет, обладает восприимчивым сердцем, жаждущим привязанности. Он знаком с надежными подругами, которые ждут его с распростертыми объятиями. Недалеко от Байе живет мадам де Вобадон , соблазнительная блондинка с очень белым цветом лица, грациозной осанкой и томными глазами; недалеко от Кана - Роза Банвиль, известная всей партии роялистов под именем "Жанна д'Арк " ; в Валони, мадемуазель Дотвиль, поэтичная и сентиментальная дама, публиковавшая стихи под псевдонимом "Отшельница долины Дрома"; и в Байе, де Талейво(?). Это были его "летние девушки", потому что в Париже были и другие хозяйки, не менее любящие и не менее преданные. Была вдова, мадам ла Вакери; была мадемуазель Эйми Берруйер, на которой, как сообщалось , он был тайно женат; и была мадам д'Анжу, шпионка принцев

@темы: Ленотр, три шуана

---

Однако во время всеобщей амнистии в марте 1800 года Бруслар сдался, и его имя было внесено в список помилованных с условием, что он обязан жить в Париже. Он снял квартиру на улице Мадлен, в отеле "Новые департаменты", выходил очень редко и никого не видел, "кроме мадам д'Анжу, упрямой роялистки", которую полиция знала как корреспондента принцев-изгнанников. Его интимная связь с этой дамой встревожила полицию. Они были еще больше напуганы, когда три месяца спустя, Бруслар исчез, не получив разрешения и не раздобыв паспорт. К тем, кто воспользовался амнистией, относились терпимо, но они не должны были устраивать никаких фокусов, и с этого дня старый шуан считался опасным преступником.
Дело в том, что ему было смертельно скучно в маленькой комнате отеля; низкий потолок и тесные стены душили его; он тосковал по ночам, проведенным среди камышей, тайным плаваниям по штормовому морю, погоням, укрытиям, засадам и опасностям и предпочитал жизнь затравленного дикого зверя поведению мирного гражданина, находящегося под наблюдением полиции. Более того, он преуспел в искусстве сбивать своих преследователей со следа. Он отправился в Шотландию, позаботившись о том, чтобы все знали об этом, и вскоре был забыт, потому что там было так много других, о ком нужно было позаботиться. Затем он возвращается в Париж, где у него были сдержанные и очаровательные подруги,
и он переходит от одной к другой, иногда заходя в игорные дома и бросая вызов ищейкам Фуше сопровождаемый дерзкой удачей. Грандиозное сражение, последовавшее за взрывом адской машины, едва не стало для него смертельным; ему пришлось нелегко, и даже самые гостеприимные двери оказались закрытыми перед ним. Паскье рассказывает, что через несколько дней после этой попытки некий человек, которому он не мог ни в чем отказать, умолял его дать приют на несколько часов преследуемому роялисту. Паскье согласился, но без энтузиазма, и мужчина прибыл той же ночью. Это был Бруслар; за неделю он восемь раз менял место своего укрытия ; у него был целый арсенал пистолетов и кинжалов, и
он был готов к отчаянной рукопашной схватке. Паскье потребовал от своего ужасного гостя заверений в том, что он не был замешан в покушении Лимолана, и Бруслар даже написал письмо Бонапарту, в котором он официально заявил, в качестве доказательства его искренности, что его собственный план состоял в том, чтобы напасть на первого Консула, посреди его эскорта, по дороге в Мальмезон, и убить его "в честном бою, если его не удастся увезти (?)
Примечание.
Мемуары Паскье. "Бруслар с ужасом отверг предложения убить первого консула. Он сказал, что он не убийца, но если бы ему дали несколько решительных людей, он бы напал на консула и его эскорт на Мальмезонской дороге." Национальные архивы

@темы: Ленотр, три шуана

---

И новая (и последняя) глава из "Трех шуанов".
Бруслар
Бруслар высадился на побережье Нормандии ; Бруслар, должен быть в Париже."
Когда в течение первых месяцев Консульства записка такого рода, исходящая от того или иного шпиона, поступала в управление Общей полиции, дрожь нескрываемого ужаса пробежала по каждому чиновнику от высшего до низшего. От самого министра до скромного "наблюдателя" все затрепетали, все принялись за работу по поиску; тридцать специально назначенных детективов получили приказ "найти Бруслара: "Шесть тысяч парижских полицейских были в агонии, ежечасно ожидая катастрофы. Пока не поступило более обнадеживающее сообщение, они чувствовали себя комфортно, как человек, сидящий на бочке с порохом; "Бруслар выехал сегодня ночью и направился к побережью; Бруслара встретили верхом на дороге
в Кан. ' "Сюрьте" чувствовало облегчение, пока не прозвучал новый сигнал тревоги: "Бруслар в Париже; он получил 300000 франков; вот-вот вспыхнет восстание" Эта информация была подобна приказу очистить палубы для военных действий.
Реал стал капризным, Демаре потерял голову, даже сам флегматичный Фуше выглядел встревоженным, и никто в кабинете министра снова не чувствовал себя как дома, пока не пришло лихорадочно ожидаемое известие о том, что "Бруслар отправился на запад и высадился в Квинвилле.. .. Бруслар находится в Англии. ... Бруслар не подает признаков жизни и , как полагают, болен или мертв". После чего все в офисах Quai Malaquais поздравили себя , хотя и сочли новость слишком хорошей, чтобы быть правдой.
Этот Бруслар был грозным шуаном, и доверенным лицом лейтенанта Фротте, знаменитого лидера восстания в Нормандии. Говорили, что Бруслар поклялся отомстить Бонапарту за смерть своего друга, который был схвачен и расстрелян после инсценированного суда. В 1801 году он был мужчиной около пятидесяти лет, довольно невысокого роста, с черными вьющимися волосами и длинным белесым носом, торчащим из густой бороды, которая закрывала его лицо до самых глаз. Его
манеры были резкими, его веселость героической, он был бдительным и храбрым даже до опрометчивости. В течение десяти лет он вел полную приключений жизнь странствующего рыцаря-роялиста, привыкшего ко всевозможным маскировкам,
привыкшего ко всем видам перевоплощений, любящего всякого рода опасности.

@темы: Ленотр, три шуана

---

День прошел без осмотра; и следующий день тоже, и последующие недели и месяцы. Казалось, о нем забыли. Только 16 августа он узнал, что указом, датированным предыдущим днем, его наказание было заменено на два года тюремного заключения.
Чему он был обязан своей жизнью? Своей юности? Какому- то могущественному вмешательству ? Ни то, ни другое: но да, однажды, Фуше, когда он был в хорошем настроении, положил перед императором письмо, в котором молодой соотечественник, ослепленный очевидным великолепием имперской Франции, признавался что сожалеет о том, что он служил Шатобриану, и что он восхищается новым режимом. Этот запах ладана, столь неожиданный в переписке шуанов, обезоружил бога (это о Бонапарте) и заставил его проявить милосердие.
Примечание.
К императору. Ваше величество, 15 августа 1809 года вы заменили наказание Буаз -Лука на 2 года тюремного заключения, срок которого истек 30 марта прошлого года. Этот молодой человек вел себя очень благоразумно во время своего заключения. Я должен добавить, что в письме , которое он написал Шатобриану, чтобы дать отчет о своей миссии, он заявил, что эта работа была ему отвратительна, и он раскаивался в том, что служил врагам своей страны. Национальные архивы
Максим оставался в Аббатстве до зимы, 26 декабря его перевели в Венсенский донжон, где о нем полностью забыли. Он был "без вестей о своих родственниках, без денег, без одежды, без связи. Напрасно он требовал 828 франков, которые
были найдены при нем во время ареста; его просьбы не получили ответа. Кто-то, однако, заинтересовался его судьбой, потому что спустя два года, в назначенный день, 30 марта 1811 года Фуше (?)вспомнил о нем, и он был освобожден.
Максим не хотел уезжать из Парижа без своих 828 франков. Он остановился в отеле на улице Ришелье и начал предпринимать шаги, чтобы вернуть свои деньги. Ответом на его требование был паспорт для Бретани, и он был вынужден уехать.
Он вернулся в Буаз- Лука, где его отец, проведя пару лет в различных тюрьмах, также только что вернулся под надзор полиции.
Было бы ценно узнать что-нибудь о последующей жизни этих людей, над головами которых прошла такая буря. Но все расспросы бесполезны; похоже, у них не было никакого другого желания, кроме как просто жить. Во времена Реставрации,
когда все те, кто во времена тирана пострадал за правое дело, выдвинули требования о компенсации, Максим де Буаз-Лука мог бы, как и многие другие, предъявить свои верительные грамоты, поскольку он выдержал тюрьмы Бонапарта и посмотрел смерти в лицо. Однако он ни о чем не просил; вероятно, предвидя, что то же самое письмо, которое вызвало жалость у императора, было бы всего лишь жалкой рекомендацией королю. Поэтому он хранил молчание,
довольствуясь тем, что время от времени предъявлял претензии на свои 828 франков, которые он так и не получил.

@темы: Ленотр, три шуана

---

Из Сен-Мало поступил приказ каждую ночь спускать с якоря все парусные лодки на побережье; теперь не было никакой надежды выйти в море, и в Буаз -Лука жили в смертельном страхе. Квинтал мог бы дать информацию. Жандармы могли прийти в любой момент; лай собаки или скрип калитки заставляли хозяина и гостя содрогаться от страха, а Шатобриан продолжал прятаться в темном шкафу, где ему едва хватало еды, поскольку Буаз-Лука боялся, что чрезмерное потребление пищи будет замечено слугами. Необходимо было любой ценой положить конец этой агонии неизвестности. Месье де Буаз-Лука снова взмолился Шовелю о помощи, но тот испугался и отказался. Депань, деревенский фермер, был смелее; у него не было лодки, и он ничего не знал о навигации, но он мог управляться с парой весел, и он взялся за это дело за сумму в 400 франков. Они должны были сесть в любую лодку, которую смогут найти на берегу, и взять весла из расщелин в скалах, где рыбаки прятали их, когда возвращались из моря.
6 января, темной ночью, Буаз-Лукас отвез своего гостя в Вилль-норм, расположенный на берегу залива Фресне. Он оставил его там и вернулся домой с большим облегчением; и действительно, прошло два дня, три дня, целая неделя, а о нем ничего не было слышно. Беглец должен был к этому времени достичь Нормандских островов.
21 января, когда, казалось, вся опасность миновала, мсье Беснар де ла Вье-Вилль, мэр Сен-Каста, выглядевший очень печальным, появился в Буаз-Лука. Его сопровождал неизвестный, которого он представил как коммиссара из Главного управления полиции в Морле. Восемь жандармов из бригады Планкоэ находились во дворе. Господин де Буаз -Лука почувствовал, что пропал, и осознал это более полно при первых же вопросах, которые ему были заданы. Безжалостное море
после двух бурных ночей выбросило Шатобриана и его спутника на побережье Нормандии, в двадцати лье от Сен-Каста. Пока двух потерпевших кораблекрушение возвращали к жизни, вероломная волна выбросила на берег чемодан, который Шатобриан выбросил за борт далеко в море. Содержащаяся в нем переписка не пострадала и представляла собой законченный и готовый обвинительный акт
Примечание.ю
Бумаги, выброшенные морем и стоившие жизни нескольким людям, все еще находятся в Национальном архиве, скрепленные булавкой , наполовину изъеденной зеленью. Они не содержат ничего, кроме отчета Шатобриана о его путешествии во Францию и некоторых незначительных деталей, не имеющих значения, списков поручений, которые необходимо выполнить, и покупок, которые необходимо сделать в Париже; книг, тканей, предметов дамского туалета. На одном из этих испачканных листов - метрическая версия, написанная рукой Армана, изношенной временем истории о моряке , который знал, что потерпел кораблекрушение в цивилизованной стране, потому что он наткнулся на виселицу
Месье де Буаз-Лука был закован в наручники и доставлен в Морле; матрос Шовель также был арестован, и они нашли в гостинице Бландена, на улице Жюифов в Сен-Мало, мсье де Гуйон-Воруо, автора доклада о Бресте. 27 января они схватили Максима де Буаз-Лука, который приехал из Ренна в Морле, узнав о тюремном заключении своего отца. В Париже эти трое присоединились к Квинталю, Депаню и Шатобриану, которые были заключены в тюрьму Аббатства. Письма Максима настолько ясно показывали вину каждого из заключенных, что судебный процесс вскоре закончился. 30 марта военный комитет, заседающий в отеле на улице дю Шерш-Миди под председательством генерала де Базанкура, приговорили к смертной казни Шатобриана, Кинталя, Воруо и Буаз-Лукасмладший. Отец последнего был отправлен в Уголовный суд Кент-дю-Нор; Шовель и Депань были заключены в тюрьму в крепости Хам.
Приговор был вынесен в четверг утром и должен был вступить в силу до рассвета следующего дня, то есть в Страстную пятницу. Четверо приговоренных провели свою последнюю ночь вместе. Шатобриан умолял своих спутников простить его. "Мы прощаем вас, если вы пообещаете умереть как храбрый человек", - ответил Воруо, который видел, что тот нервничает и взволнован. Они не спали. В два часа ночи вокруг тюрьмы начались предварительные приготовления. Шел снег. В три
часа чиновники вошли в камеру для осужденных; первым они назвали имя Максима де Буаз-Лука. Его молча провели по коридорам в другую часть тюрьмы, и там оставили его. Он слышал, как под барабанный бой эскорт, который проводил троих других на равнину Гренель, выехали на улицу Сен-Маргерит. Около девяти часов он узнал, что они мертвы, но что ему была назначена отсрочка.

@темы: Ленотр, три шуана

---

Он ясно объясняет свою позицию в последнем письме к Шатобриану: "Я признаю, что информация, которую мне удалось получить, будет очень выгодна Англии, но есть предел моему желанию быть полезным вам; есть деликатность, и моя не позволяет мне служить враждебному правительству. Ужасно предавать свою страну и становиться врагом тех, кого мы должны защищать. Если мы ненавидим тех, кто правит нами, мы не должны забывать, что они по большей части французы и что трудно примирить ненависть к своим собратьям-гражданам с добродетелями честного человека". В заключение он признается, что в будущем у него будут другие амбиции , помимо "желания быть полезным несчастным жертвам*", и что он собирается просить правительство о "должности аудитора в Государственном совете".
Когда его письмо было написано и отослано, он сам отправился в Буаз-Лука; но он не захотел встретиться с беженцем, и, когда его каникулы закончились, он вернулся в Ренн, чтобы поступить в юридическую школу.
Шатобриан был не тем человеком, который жаловался бы на это дезертирство. У него было то, что он хотел, ибо письма молодого студента составили ценную коллекцию. Он добавил к ним отчет, полученный от сельского соседа Буаз - Лука мсье де Гуйон-Воруо о ситуации и военных силах в порту Брест, и сложил все это в сверток, который тщательно завернул в клеенку
Месье де Буаз-Лука стремился избавиться от своего опасного гостя. Дважды беглец проскальзывал "по змеиным тропам", "спускался к берегу, вопреки требованиям береговой охраны, но его лодка так и не появилась. Днем он прятался в развалинах старой голубятни, принадлежавшей монахам Сен-Жаку(?З), которая стояла на скалах недалеко от берега Катр-Во. Когда холод и голод выгнали его из нее, он вернулся в Буаз-Лука и был спрятан "в шкафу, примыкающем к комнате мадам". "Хозяева прямо сказали ему, что они откажутся предоставить ему приют еще надолго. Инспектор таможни в Гильдо, Мартинет, который , однако, был неплохим человеком, был замечен бродящим вокруг поместья, иуслышали, как он сказал: "Шатобриан во Франции и, возможно, совсем рядом".
Опасность была неминуема. Месье де Буаз-Лукас, измученный тревогой, договорился с матросом из Сен-Каста по имени Шовель, который за двадцать пять луидоров согласился отвезти "джентльмена" на Джерси. Шовель и Шатобриан вышли в море 9 ноября. Тогда Буаз-Лука снова вздохнул свободно; все следы пребывания преступника были уничтожены; ни Жакмин, служанка, ни батрак Ребюффе, казалось, не подозревали об этом. В ночь на 10-е, во время яростного шторма, который в течение двадцати часов покоробил яблони, расшатал черепицу на старой крыше и принес с собой проливной дождь, раздался стук в дверь. Месье де Буаз-Лука подбежал и открыл ее, а там был Шатобриан, с которого капала вода. Буря привела лодку Шове на берегу; но, к счастью, береговой охраны не было на своем посту, и преступник смог добраться до дома незамеченным. Было необходимо принять его, потому что, на самом деле, он был гораздо опаснее, когда бродил поблизости, чем когда прятался. Прошел долгий месяц без какой-либо возможности приготовить побег. 15 декабря пришло известие что английское судно, шедшее берегом Сен-Каста, было захвачено налоговыми инспекторами; а капитан, шуан
по имени Квинталь, был арестован. Это был шлюп Шатобриана.

@темы: Ленотр, три шуана

---

Он сел в экипаж в Матиньоне и в тот же вечер прибыл в дом своей тети мадемуазель де Нантилье, которой он сразу же доверил цель своего путешествия. Старая шуанская дама была в восторге и немедленно наградила его двумя луидорами. 1 Он пробыл у нее целый день ; довольно поздно 3 октября он прибыл в Ренн на наемной лошади. Он застал город в состоянии ужаса; казнь графа де Гуйон-Воку-Леурс и его товарищей, осужденных за общение с эмигрантами, имела место в тот день днем.Максим сразу же отправил подробности в Буаз-Лука; расстрел был произведен под звуки военного оркестра, "в присутствии всех отбросов Ренна". Ни один из осужденных не стал бы ни преклонять колени, ни позволять завязывать себе глаза, ни поворачиваться спиной. Гуйон, помолившись вместе со священником, подошел к солдатам, приложил руку к сердцу и сказал офицеру, командовавшему расстрельной командой: "Бей туда!" Он оставил дочь без каких-либо средств к существованию, и много похвал было воздано внимательной галантности богатого бретонского дворянина, господина де Вильегемон, который из жалости к молодой девушке, которую он не знал и которую пули Бонапарта сделали сиротой, в то утро официально потребовал ее руки.
Примечание.
Письмо № 2 от Буаз--Лука, июнь, своему отцу. Оно содержит подробный отчет о казни Гуйон-Вокулера и датировано Ренном, 4 октября 1808 года. Национальный архив..
Такой пример ужасных репрессий по своей природе охладил бы даже храброго человека, но если Максим де Буаз-Лука обладал отцовскими инстинктами, то от матери он также унаследовал склонность к романтическим приключениям, и он был полон решимости пойти по стопам его предшественников, бретонских героев, когда вечером 5-го он сел в дилижанс, направлявшийся в Париж.
Он прибыл туда во второй половине дня 7-го и , остановившись в отеле "Де Тур" на улице Старых Августинцев(?), сразу же отправился выполнять свое поручение. Он должен был доставить три письма: одно аббату Сикару, другое Лайе и
третье Кайю - трем лицам, которые, как сообщалось, были верными роялистами, на которых изгнанная партия полагалась в установлении политической переписки между Парижем и Лондоном. Аббат Сикар, после некоторых уверток, в конце концов согласился на тайную беседу с эмиссаром Шатобриана. Он неохотно согласился раз или два выступить посредником в переписке, но больше ничего не хотел делать; даже для этого он потребовал торжественной клятвы, что он никогда не будет известен ни под каким другим именем, кроме "Бекассо". Лайя закрыл свою дверь перед посыльным и благоразумно ответил запиской , в которой говорилось что "он был занят исключительно своей литературной работой и
мог сделать не больше, чем выразить пожелание, чтобы эмигранты поскорее вернулись в свои пенаты" Что касается Кайя, он ничего не хотел слышать и даже не прикасался кончиками пальцев к письму, которое ему вручили, е "посчитав слишком опасным иметь что-либо общее с людьми, которые нашли убежище в Лондоне". Слишком опасно? Посредственный успех, с которым он столкнулся в самом начале, заставил Максима задуматься

@темы: Ленотр, три шуана

---

Народ требует Ленотра....
Примечание.
Он сделал больше: боясь позволить Шатобриану покинуть поместье, он предложил сам съездить в Сен-Мало, чтобы повидаться с дочерью преступника. Он прибыл туда в начале октября и впервые посетил Мадемуазель. Эмилию де Шатобриан, сестру Армана. "Он попросил о встрече с моей племянницей: я отправила его к мадам. Десмотт, школьной учительнице. " Допрос Мадемуазель Эмилии де Шатобриан. Национальный архив; Буаз-Лука, старший увидел девочку, " и вернул ее папе написанное ею сочинение, за которое та получила приз". Тот же документ.
Это было 28 сентября, и в тот же день юный Максим прибыл из Планкойе (?), чтобы провести конец каникул с родителями, и сразу же был проинформирован о ситуации. Шатобриан, который пришел в себя, признался, что его визит к своему ребенку был не более чем предлогом; английское правительство поручило ему миссию на континенте; он должен добраться до Парижа и передать три письма корреспондентам, чьи имена были ему даны и должен был собрать конфиденциальную информацию об общественном мнении и составе гарнизона.
Последовала оживленная ссора; господин де Буаз-Лука рассердился, заявив, что его гость обманул его и ему не следует позволять уходить. Он был так же напуган как опасностями, которым подвергнется Шатобриан, если ступит за пределы
поместья, как и за себя, если обнаружится, что он укрывал преступника. По крайней мере, был выбран средний путь : Максим предложил совершить поездку в Париж; будучи студентом на каникулах, он ничем не рисковал. Его отсутствие продлится всего несколько дней, и за это время Шатобриан должен не покидал своего укрытия, о котором никто, даже служанка, по-видимому, пока ничего не подозревал. Максиму были даны подробные инструкции, и он спрятал опасные бумаги за подкладку своего жилета, а 1 октября обнял своих родителей и с хорошо набитым кошельком храбро отправился в путь.
Молодой студент юридического факультета был слишком неопытен, чтобы отправиться в такое путешествие. Он провел свою жизнь только в роялистской Бретани, пропитанной трагическими воспоминаниями о Шуанской войне. Он был очарован идеей также служить тому благородному делу, которое вдохновило столько самопожертвования и преданности; и, прежде всего, чтобы более точно подражать тем героям, о которых он так часто слышал во время своих вечеров в Планкойе, он взял фамилию "Лувето". которую, однако, ни в коем случае нельзя было использовать

@темы: Ленотр, три шуана

---

Небрежные пальцы архивистов теперь переворачивают их, и от всего этого старого мира, который теперь распался, и от этих людей, настолько старомодных , что они кажутся почти доисторическими, не остается ничего молодого, живого и актуального, кроме этих любовных рассказов, которые могли бы быть написаны этим утром. Создания и вещи уходят, но чувства сохраняются.
"Я предполагала, что у тебя хватит благоразумия не настаивать на том, чтобы иметь эту прядь волос, которая через несколько месяцев будет волновать тебя меньше, чем меня, когда я ее дарила. Мне было бы неприлично притворяться добродетельной из-за пустяка, когда я сохранила лишь тень добродетели во многих других случаях".
На другой странице :
"Вам, без сомнения, покажется странным, что я пишу вам , когда вижу вас так часто, но ваш вид настолько поглощает мои мысли, что я не могу сказать вам ни слова. Я расцениваю румянец , заливающий мое лицо, когда мои глаза останавливаются на вас, как наказание за то, что я забыла о своем долге. Уже поздно; вы, без сомнения, тоскуете по тому покою, которого лишили меня." Возможно, не было бы невозможным узнать имя этой мучимой совестью девицы; но высшая степень любознательности - это осмотрительность, и никакая история не может быть по-настоящему интересной , если в ней нет налета таинственности.
26 сентября того же 1808 года г-н де Буаз-Лука -старший около десяти часов вечера был один в гостиной своего уединенного поместья. Эта гостиная представляет собой узкую с низким потолком комнату с кафельным полом, побеленными стенами и двумя окнами, одно из которых выходит во двор, а другое - в сторону оврага.
Когда месье де Буаз-Лука собирался подняться в свою спальню, он услышал стук в окно - единственное окно на фронтоне дома. Он открыл ее и увидел мужчину, чьи кожаные брюки, шерстяное пальто и высокая шляпа были пропитаны
грязью и водой. Кинжал, "сияющий очень ярко", был у него на поясе. Мужчина нес саквояж "величиной с его руку". Он тихим голосом назвал свое имя Арман де Шатобриан! и при этом имени, которое принадлежало другу его детства Буаз-Лука, "в ужасе отпрянул".
Арман де Шатобриан, который в течение шестнадцати лет был эмигрантом, был одним из самых упрямых агентов дела роялистов. У него был корабль, которым он управлял сам, и он совершил почти двадцать заходов на побережье , где знал каждую скалу, доставляя из Джерси повстанцам Бретани подкрепления, деньги и инструкции. Быть схваченным во Франции по непреклонному закону того времени означало верную смерть для него и для всех тех, кто ему помогал, и было вполне простительно колебаться, прежде чем принять такого человека. Ибо случилось так, что слух Каждый день по всей сельской местности ходили слухи о том, что десять шуанов, один из которых был Гуйон-Вокулером, дальним родственником господина де Буаз-Лука, только что были приговорены военным комитетом в Ренне к смертной казни

@темы: Ленотр, три шуана

---

Итак, шуаны.
. Буаз-Лука - это название бретонского поместья, скрытого за деревьями, недалеко от побережья, в лиге от Сен-Каста. В сотне ярдов от дома вы никогда бы не заподозрили о его существовании, а крестьяне, когда их спрашивают, где он находится , отвечают озорной ухмылкой, что все равно что сказать, "Вы никогда его не найдете". Дороги нет, только грязные переулки, непроходимые для экипажей, между парой берегов. Однако в конце концов его можно найти, скрытого старыми, изношенными яблонями, ветви которых покрыты толстым сине-серым лишайником. Дом имеет тот терпимый внешний вид типичный для бретонских зданий; он построен из неровной гранитной крошки цвета ржавчины, крепленной
твердым, как железо, раствором; у него длинная серая шиферная крыша и выступающий фасад, увенчанный pepper-castor (?), которая притворяется похожей на башню. Почва увлажнена жидким навозом. Рядом с домом стоит огромная трехвековая мельница для производства сидра с желобом из розового камня, а вокруг нее раскинулся грязный огород, обложенный воткнутыми в землю камнями. За этим садом находится "ущелье", густо заросшее дубами, соснами, и вязы - кусочек леса друидов, вниз по которому ведет извилистая тропинка, лестница без ступеней, которая иногда превращается в бурный поток. На дне этой лощины находится низкая, квадратная, поросшая зеленью мельница, а за мельницей - море, его волны лижут узкий пляж, ограниченный с обеих сторон неприступными скалами, поросшими дроком.
Таков Буаз-Лука в его неизменной древности. Зажиточного человека (???) , который жил там в начале 19 века, звали Мари Жозеф Делоне; но, согласно извечному обычаю в Бретани, он был известен под названием своего поместья "Месье де Буаз-Лука
".Будучи благоразумным человеком умеренных взглядов, он жил там очень мирно все худшие годы революции. Это место настолько уединенное и недоступное, что ни Ни шуаны, ни синие никогда не проявляли себя в округе, и месье де Буаз-Лука никогда не думал об эмиграции, хотя он был роялистом скорее из соображений удобства , чем по убеждениям, возможно, потому, что он даже патриотически командовал в течение нескольких месяцев артиллерийской ротой береговой охраны Сен-Каста. В 1808 году ему было пятьдесят два года , мужчина крепкого телосложения, с лысым лбом и тем, что у него осталось от седеющих волос, коротким носом и серыми глазами. Его жена, на которой он женился в Планкоэ в 1782 году, когда ей едва исполнилось семнадцать лет, звалась Максимильенн Бамель де Нантийе(??) Говорили, что она была довольно тщеславна, гордилась своим "де", мечтала о рыцарских подвигах и правила, как суверен , своими свинарниками и заводом по производству сидра.

@темы: Ленотр, три шуана

---

Журнал дебатов(?) от 17 ноября обязался написать о вине (? mea culpa) покойного следующим образом : "Месье Тальен умер сегодня утром в Париже. Мы хотели бы отметить тот факт, что он был членом Конвента, но только для того, чтобы вспомнить справедливо отмечаемую дату 9 Термидора... Огромная услуга, которую он тогда оказал своей стране, стала помилованием за голосование, которое, более того, он искупил двадцатью шестью годами сожалений.. Месье Тальен умер при печальных обстоятельствах. Мы в состоянии утверждать, что в последние годы жизни он был бы доведен до прямой бедности, если бы не помощь августейшего благодетеля. " Заупокойная служба состоится в церкви Сен-Пьер де Шайо в следующую пятницу.
И на этом о Тальене все... Все интересное у Ленотра вместе с Miss_Nуже перевела, теперь буду переводить вторую и третью часть главы Три шуана (Первую уже перевела)

@темы: Тальен, Ленотр

---

Он пересек площадь Согласия, какие трагические воспоминания это пробудило! именно там они все умерли. Обошел террасу Тюильри, дворца, где он безраздельно правил! и, дойдя до набережной Вольтера, остановился перед будками букинистов второго сорта. Затем он печально вернулся с пустыми руками на Аллею Вдов и вручил пару крон своей экономке.
Однажды в 1820 году, когда барон Паскье прогуливался по набережной, он увидел старика, скромного, согбенного и почти уродливого, торговавшегося с книготорговцем о цене груды книг, которые он выставлял на продажу. Он взглянул на тома и увидел, что они представляют собой полный комплект газеты Тальена "Друзья граждан". Когда он украдкой поднял глаза на старика, то вздрогнул от удивления.
"Месье Тальен! - воскликнул он, кланяясь.
"Я этого не отрицаю", - ответил бывший президент Конвента.
Наступило молчание и обе стороны испытали чувство сдержанности, но особенно, возможно, министр.ю
В течение долгого времени, - продолжал его превосходительство не без тени смущения, - я искал "Друга граждан", поскольку в моей библиотеке революционных сочинений нет вашей газеты."
"Я счастлив, что могу предложить вам последний экземпляр", - продолжил Тальен с изысканной грацией джентльмена.
Министр поклонился, взял тома и сунул руку в карман, чтобы расплатиться с Тальеном, но не осмелился
этого сделать.
"Месье, - серьезно сказал он, - я окажу себе честь заехать к вам домой, чтобы поблагодарить вас".
Барон рассказал этот анекдот на собрании у короля в тот вечер. Людовик XVIII. обладал чувством юмора, и особенно-в основном того рода юмора, который не лишен жестокости.
"Паскье, - сказал он, - пойди и поблагодари господина Тальена и попроси его принять пенсию в сто луидоров из моего личного кошелька".
Какая месть за брата Людовика XVI. ! Тальен согласился, потому что умирал от голода. Но он недолго
наслаждался пенсией: он умер 16 ноября того же 1820 года, в шесть часов утра, в присутствие одного его слуги. Термидор, чей муж в то время был генеральным секретарем префектуры ,of the One (?)появилась в доме на Аллее Вдов только двенадцать дней спустя, чтобы заявить права на скудное домашнее имущество своего отца в качестве единственной наследницы

@темы: Тальен, Ленотр

---

Затем она вспыхивала в его памяти, едущая рядом с ним, одетая в длинное одеяние, а на ее черных волосах шляпа , отделанная трехцветными перьями; или, опять же, тащится в колеснице, одетая в тонкую баску, в одной руке пика, а другая изящно положена на плечо проконсула, приковывая своей белой рукой льва, которого она приручила. Какой она была хорошенькой, и как благодарные жители Бордо приветствовали ее!
Затем последовало их возвращение в Париж и ревность Робеспьера. . Ее бросили в тюрьму ла Форс. Наполовину обезумев от ужаса и не смея просить ее об освобождении из страха привлечь к ней внимание палача, он бродил вокруг ее тюрьмы, расположенной в том квартале Марэ, где он родился и который он так хорошо знал. Его престарелая мать нашла способ снять у женщины, такой же консьержки, как и она сама, чердак, из окна которого он мог видеть Терезу, прогуливающуюся по тюремным дворам, и забрасывать ее письмами, уверяя, что он думает о ней и всегда будет любить ее.
Наконец он вспомнил Термидор и получение кинжала, завернутого в ужасное письмо со следующими словами, выведенными любимым почерком: "Они убьют меня завтра.Кто ты тогда если не трус? "Он снова увидел себя с горящими глазами, кипящего от боли и лихорадки, среди ошеломленных депутатов, увлекающего за собой изумленный Конвент, хватающего Робеспьера за горло, толкающего его к подножию трибуны и, не думая об этом, или, возможно, зная это, спасающего Республику, Францию, и весь мир, чтобы спасти женщину, которую он любил, от смерти.
Теперь она была принцессой; она забыла все это; более того, она забыла себя прежнюю. Когда один из художников, миллионеров или знатных людей, среди которых она правила при своем дворе в Шиме, галантно упомянул о ранних днях,
она с улыбкой ответила: "Какой романтичной была моя жизнь! Я больше не верю в это!"

@темы: Тальен, Ленотр

---

В начале Реставрации он занимал зимой маленькую квартирку на улице Шабанэ, 4; но как только появились первые прекрасные дни, он переехал жить в Аллею Вдов, куда воспоминание о Терезе неудержимо влекло его. Он больше не обитал в
Шомиер, как уже было сказано, собственность возросла в цене и была разделена. Он снял маленький домик с двумя фасадными окнами, стоявший в рыночном саду, гораздо ближе к Ронд-Пойнт, и там он жил со слугой, больше не писал и не читал, а просто мечтал о прошлом.
Люди встречали его под вязами на аллее, он шел медленной походкой подагрика и опирался на свою трость. Он доходил до Сены, где останавливался поглазеть на бывшее Шомиер, затем преобразованное в трактир, с вывеской "У акации", названное в честь старого дерева, сохранившегося в саду Терезы Это место часто посещали только возчики или прачки, и никто не знал ни кто был этот меланхоличный прохожий, ни на что он смотрел.
Он размышлял над тем фактом, что перед этимдомом, теперь переполненным выпивохами, некогда гарцевали лошади запряженные в кроваво-красную карету, знакомую всему Парижу. Еще раз он увидел рядом с собой Терезию, "облаченную в облако" (?) , белый и улыбающийся образ, объект большого молчаливого почтения. Его мысли унесли его еще дальше в прошлое, назад к тому моменту, когда он впервые увидел ее, до Революции в студии мадам Леброн. Она уже была
маркизой, в то время как он был обычным рабочим, одетым в белую блузу наборщика. Это был случай любви с первого взгляда, но какая была надежда на их союз?
Четыре года спустя они снова встретились в Бордо: он был могущественным проконсулом, вооруженным огромными полномочиями Комитета общественного спасения; она, желая избежать эшафота, отправившись в Испанию, сидела в тюрьме, в свою очередь смиренная и трепещущая. С первого взгляда она обезоружила его и своими маленькими ручками отвела в сторону огонь, который поджигал Жиронду.

@темы: Тальен, Ленотр

---

В это время Терезия Кабаррюс, — она вернула себе девичью фамилию после развода, - была номинальной женой Уврара. Он жил с ней незаметно, — по крайней мере, внешне, —и регулярно, раз в год, вызывали гражданина Бодлока, сопровождающего, и праздновали рождение ребенка в доме престарелых улицы Вавилон. В 1800 году родилась Клеманс Изор Тьеррисия; в 1801 году - Жюль Жозеф Эдуард; в 1802 году - Кларисса Гафариэль Эзия; и в 1803 году Стефани Кэролайн Эзия. Эти события, однако, не вызвали большой радости. Бодлок и Шодле, консьерж дома, выступали в мэрии в качестве свидетелей , и младенца немедленно отправляли нянчить к мужчине и его жене по имени Шуазель на Бульвар Инвалидов, которые воспитывали детей. Более того, среди "их постояльцев в то время был бантлинг, носивший имя Эмиль де Жирарден.
В 1805 году крещения не было, вместо этого был заключен брак.Та самая Кабаррюс вышла замуж за месье де Карамана. Тогда ей было тридцать два года, и она возобновила жизнь в четвертый раз.
А как насчет Тальена?
Со времени бегства его "Калипсо" бедняга, сбитый с толку, опускался все ниже и ниже. Думая, что он может заглушить свою печаль путешествием, он попросил разрешения последовать за египетской экспедицией. Он был привязан к ней в качестве ученого! Однако, недовольный военными, уставший и надеющийся, возможно, еще раз встретиться с Терезией, он вскоре вернулся и попытался снова соприкоснуться с жизнью. Но у него не было ни гроша, и ему пришлось искать работу. Он был назначен консулом в Аликанте! Там он заболел, и по возвращении во Францию его лицо было покрыто сыпью, и он потерял глаз. В сорок четыре года, обескураженный, страдающий и забытый, он спрятался и никого не видел.

@темы: Тальен, Ленотр